Конечно, каждый думает, что хочет, Покуда головы он не лишен.
начало рассказа
продолжение
читать дальшеСтража даже не шевельнулась, когда она прошла мимо, придворный люд, снующий по своим дела, в коих было больше показной важности, нежели пользы, с опаской оглядывался, некоторые с почтением кланялись. Она не замечала. Она вернулась домой. Она ничего не забыла. Зачем же она понадобилась потомку предателя? Слёзно нынешний владыка Державы зазывал опальную королеву в столицу - Арентовиил. Не согласилась бы гордая Древняя, но он обещал то, ради чего он была согласна посетить свой дом, из которого много столетий назад была изгнана.
Вот и верхние этажи, потолки украшенные кессонами, в центре которых мягко отражали гранями свет ауэреллии, редкие, солнечного оттенка, камни. По стенам поднимались резные пилястры, их обвивали медные ветви с цветами тонкой ковки, от малейшего движения воздуха в галерее начинался перезвон, камень, палевого оттенка с прожилками непроглядной тьмы, отполированный до зеркального блеска, всё здесь облицовывал. Иллюзия окон, едва намеченная резцом, была полуприкрыта слюдяными гардинами, реальными настолько, что казалось, они шевелились. Вот галерея сменилась портиком нефритовой кости, великолепные воздушные перила и узоры, были исполнены из остова драка земли, отсюда и нежный травяной цвет, легко меняющий оттенки. Идя по верхнему ярусу, женщина видела жизнь дворца, и печальная улыбка касалась её губ. Среди мельтешащих смертных не было тех, кого она знала. Предательство всегда неожиданно, сколько к нему не готовься. До сих пор повелительница ярилась, вспоминая злосчастный день, многое она не договорила предателю, отказавшемуся от бессмертия и её любви и нахально умеревшему вот уже полторы тысячи лет назад, тем самым снявшему с себя всю ответственность за содеянное.
Полутёмная зала, ясный дневной свет узкими лучами падает из стрельчатых окон, тонкий аромат ландыша. Волны сияния плащом окутывали высокую фигуру в стеклянном ящике, белоснежный атлас оттенял безупречный цвет спокойного лица, и медово-русые волосы с переливами меди казались литыми из металла. Длинные ресницы бросали тени на высокие и острые скулы, узкие губы сомкнуты, в их уголках терялась полу-усмешка. Руки скрещены на груди. Одежда проста и строга. Вот она награда королевы, нетленное тело супруга предателя. На свет вышла фигура и, встав так, чтобы её было видно, замерла. "О, да. Очень, очень похож, поразительное сходство." - подумалось женщине. Владыка Эстар Аш Мореус учтиво склонил голову, приветствуя пусть и опальную, но по-прежнему венценосную особу: она ушла, и венцы правителей оставались в её дальней резиденции, так что всех правителей после неё короновали малой тиарой.
- Несказанно рад вашему визиту. Не буду откладывать свою просьбу. Итак...
Отмокая в ванне, Джэзабэл, восстановившая свои силы, размышляла, а зачем собственно она сюда явилась. Дипломатический визит обернулся кошмаром. Правда, она собой гордилась за находчивость. Но не могла спать спокойно, пока не убедится, что этот душегуб отправился в Сады пророчащих к своему жасмину. Конечно, не могло не порадовать выражение лица Томаса Арквемады, когда ещё увидишь намёк на удивление у этого спокойного человека на лице? Правильно, такой случай выпадает раз в жизни.
Без свиты было скучно, не позволяла себе Великая Жрица скорбеть о погибшей связке Клинков, с любовью и заботой ею взрощеных. Жрица одна, а клинки пусть и редки, но заменимы, как это не прискорбно. Что ж можно и к ужину спустится. Томас жаждет подробностей.
Кажется, я переобнимался с большей частью деревьев этого прекрасного места. Надеюсь, те которых минуло моё внимание, не затаили обиды. Жрица поступила так, как все кодексы ей запрещали. Спасая свою жизнь, она чуть не погубила чужую. Хотя я тоже хорош, если решил делать, делай, а не рассматривай, вот труп уже можно осмотреть и даже во всех подробностях, и чучело сделать, на память. Впредь буду внимательней. Ооооо, как всё кружиться. Зеван шёл уже час, но далеко от места своего падения (в прямом смысле) не ушёл. По сути, он должен был качественно умереть, но нет, остался жив, но иссушен магически, а физические силы были подорваны на корню. Светало. Он сидел, прислонившись к стволу дерева, запрокинув голову назад, и спал. Алые лепестки изысканного цветка медленно возникли из рассветных лучей, чуть прозрачные, в кровавых прожилках. Жасмин становился всё более реальным, он поднялся на тонком гибком стебле, лишенном листьев, качнулся, по Чаще неуловимыми нотками поплыл нежный аромат сладковатый и свежий, запахло грозой. Мгновение цветок, прекрасней которого не было ни в одно мире, существовал, но движение воздуха спугнуло ведение, лепестки, вздрогнув, опали, истаял стебель, лишь едва уловимый запах напоминал о Алом Жасмине. Зеван вдохнул полной грудью и проснулся полным сил. Пророчащие не оставляют своих детей.
Оказываться, если спокойно ни куда не торопясь прогуливаться вдоль подземного озера то можно великолепно отдохнуть, тонкие серебристые струйки, поднималась от водной поверхности, насыщая воздух озоном, отчего легко дышалось, а игра кристаллов, не замеченных в беготне и спешки, порождала дивные по сочетанию цвета и переливы. Тарнор гулял под ручку с Даром, причиной этого тандема стала накрепко вывихнутая лодыжка, лодыжку вправили, но болеть нога не перестала. А ворожить, здесь особо не выйдет, посему подлечить доблестного офицера не удалось. За спиной изображая почётный караул, плёлся грустный лосса’нелл, и тихо шуршали пергаментной кожей мертвяки, но стоило свернуть с прямой, как конвоиры преграждали дорогу. Единственный путь шёл в невысокую арку, то ли дыры, то ли норы, куда идти совершенно не хотелось. Но видимо идти туда все, же придется.
Марионеточник пил горячий чай из широкой кружки и закусывал его мятными печенюшками.
-Ну, что Дорогая, я всё сделал, как ты хотела? Мальчики вот-вот созреют, чтобы пойти в нужную сторону. А, да! Бери ещё чай и попробуй вишни в сахаре, сам собирал…
Первый Лик улыбнулась, Марионеточник был создан немногим раньше того, как появилась смерть и вернее друга у Леди не было.
-Благодарю, Иварэнассэ, ты как всегда не подвёл мен. С этим некромантом никогда не знаешь чего ждать, да и Второй открыл на него охоту… Желая обрести тело, существенней того которым он обладает.
Иварэнассэ или Вечный Кукловод – так звали Силы и Пророчащие, того кто мог любого из них сделать марионеткой, откуда он пришёл и кто был его отцом неизвестно, известно лишь, то что нити Кукловода пронизывают все миры и все мы привязаны к ним, ему остается лишь немного потянуть.
Дар оказался великолепным рассказчиком, Тарнор слушал затаив дыхание, как матушка герцога, необычайно деятельная женщина, занималась воспитанием сына. Вообще это дивное создание обожало комфорт и стремилось к уюту, но несколько раз в год на графиню нападала жажда новых впечатлений и она, подхватив Дариана, лезла с ним в какие-нибудь горы, где месяц они сидели на подножном корме и тренировались в изготовлении зелий и ядов в полевых условиях. Особенно красочно вышел эпизод прятанья от бывшей наёмницы в терновых кустах. Царот – наставник некроманта, решил, что дивные болота, именуемые Гадкими топляками, на которые зазывала сына, а заодно и его учителя Аннерлер, дабы найти там редкую травку, не очень-то их порадуют, а вот сверзиться в вонючую, хлюпающую жижу очень, даже можно. Прикрывшись тремя щитами и почти не дыша, они в ужасе следили за герцогиней выискивающей дезертиров, короче просидели они там часов десять и вылезли, лишь изрядно проголодавшись.
Таки в этот ход они пошли, пахло там затхлостью и чем-то ещё, настолько не приятным что мальчики внюхиваться не стали. Лаз перешёл в винтовую лестницу, плавно уходящую в глубины земной тверди. Дар несколько раз ударился головой о низкий свод и порадовался что мёртв, а то было бы больно не столько физически, сколько морально. Сзади пыхтел Тарнор, считая ступеньки:
- Тысяча восемь, тысяча девять… Да, гийнер, побери, когда они кончаться!!??
- Не раньше, чем мы сотрём ноги, по моим ощущениям ещё столько же и полстолькоже нужно пройти…
Ответом ему был сдавленный стон.
Тихая мелодия наполняла своды музыкальной комнаты. Тонкие пальцы скользили по костяным клавишам, извлекая чистые звуки. Джэзабэл рассказала всё Томасу, но тот знать не знал, ни о каком Парлаате. Из консульства Запретного Леса прибыл Главный Консул, он был с пристрастием допрошен Великой Жрицы и не менее Великим Инквизитором, но только делал удивлённые глаза и как эпилептик, в знак незнания, тряс головой, умудряясь при этом, сохранять достойный и гордый вид. Плюнув на упрямца его, торжественно послали обратно. Оставшись одна, Джэзабэл бродила по инквизиторскому замку и с удивлением обнаружила зал, в котором хранились самые разнообразные музыкальные инструменты. С детства любила жрица музыку, музыка несла ей покой, гармонию, успокаивала и утешала, вот и сейчас наигрывая «Тревожный вальс» давно сгинувшего композитора, леди Версэт выстраивала чёткий план своих следующих действий: «Значит так, для начала нужно выспаться. «Утро вечера мудрее, утра дарит солнца свет», как сказал один поэт…» Приняв это судьбоносное решение, она отправилась искать свои покои.
Чаща молчала, сутки прошли с того момента, как ловец напал на Джэзабэл Линаррию Версэт и её кортеж. Изуродованные тела лежали нетронутыми, пахло кровью, ещё ощутимей веяло болью. Долг. Единственная цель в жизни – защищать. Защищать ту, которая нашла их умирающими в трущобах, дала дом и самое ценное - свою любовь и заботу. Мастерство, которое он оттачивал все свои 60 лет жизни, оказалось бесполезным перед лицом мёртвой твари, твари которая, питаясь смертью, отращивала себе отрубленные конечности, восстанавливала плоть и продолжала убивать. Каждый из четырёх клинков связки получал звание по сторонам света. Изуродованное тело клинка Севера умирало, но сознание оставалось незамутнённым. Он молился Единой о том, чтобы Богиня дала ему ещё один шанс, возможность быть рядом с госпожой и защищать её. Он молил, но ответа не было, последний вдох и тело конвульсивно дрогнуло, изогнулось, из многочисленных ран начала сочиться запёкшаяся было кровь. Нет, это была не смерть - трансформация, тело потеряло слишком много плоти, заменить её было нечем и человек мучительно превращался в хищника – лоркара, ближайшего родича метаморфа-перевёртыша, но не способного перекидываться в человека и гораздо мельче его. Зато передние конечности этого зверя окачивались человеческими ладонями, способными держать оружие. Клинок Севера с трудом поднялся, привыкая к новому телу, перевязь лопнула и он, наклонившись над своим братом Западом, снял его, аккуратно извлёк чужие мечи, вложил в ножны своё оружие. Теперь можно было искать Великую Жрицу.
Теплый свет. Нежность и безмятежность. Сны Великой Жрицы были преддверьями небесных чертогов Единой, в них пели сказочные птицы и распускались дивные цветы, которым нет названия. Порыв ледяного ветра. Ощущения падения. Померкший свет. Голос строгий и печальный: Ты нарушила Мой Закон. Спасая свою жизнь, едва не лишила её живое существо. Ты будешь наказана. Я лишаю тебя своей благодати, и пока ты не исправишь содеянного, не сможешь взывать ко мне.
Вскрикнув, Джэзабэл проснулась. Села, поднесла к лицу ладони, разглядывая их. По ощущению ничего не изменилось. На прикроватном столике стоял гладиолус вот-вот готовый расцвести. Скосив на него глаза, Джэз попыталась заставить цветик распуститься, растение проигнорировало Жрицу. Джэз в упор уставилась на упрямца. Ноль результата. Плюнув на гордость леди, потыкала в гнусное клубнелуковичное пальчиком. Растение качнулось, но осталось непреклонным. Оплот инквизиции огласил яростный рык переходящий в вопль.
Сердце трепыхалась за клеткой из рёбер норовя пробить своё тесное вместилище и упасть к ногам. Ноги то же болели, не одна спортивная подготовка не предполагает ходьбу по лестницам, число ступеней которых переваливает за три тысячи, особенно это выматывает, когда твой спутник мёртв и не устаёт по определению. Дар периодически вспоминал, что Тарнор несколько живее и устраивал передышки по полчаса после каждых трёхсот ступенек. И вот он долгожданный миг - коварная лестница сделала крутой поворот и вывела путников через полуобвалившуюся арку на берег эмм…скажем озера. Поверхность водоёма вызывала подозрения своей гладкостью, вода была настолько чиста, что создавалось ощущение, будто кто-то накрыл ковш озера стеклом, под которым пустота. Сидя на обломке арки украшенном резьбой угрожающего толка офицер Ковен тоскливо думал «Слишком много воды…одно озеро, другое озеро, скелеты на верёвочках, неубиваемый редкий монстр, а ведь всё началось так невинно, с развороченного трупа…» тяжёлый вздох вырвался из героической груди. Дариан как всегда полный скепсиса обходил озеро по периметру, благо оно было не большим. Так, так, похоже вот она Мёртвая Вода, есть фиал для неё, интересно если окунуть туда руку, что с ней случиться… Отсохнет, раздвоиться или что по хуже, хотя лично мне терять нечего. Встав на колени граф, извлёк из внутреннего кармана бутылёчик и потянулся к воде. А берега то осыпаются, и наш некромант вместе с ними. Неудачно устроившись на шатком камне, Дариан красиво взмахнув руками, спикировал прямо в воду. Тарнор вскочил и так быстро, как только это ему позволяли болящие ноги поковылял к месту трагедии. Отфыркиваясь и поминая всё своё генеалогическое древо, вплоть до последнего желудя злющий Дар вылез на берег. Ковен присвистнул, уставившись на друга.
- Поздравляю, ты отлично выглядишь…
Не прошло и полгода...
Момент падения, вода приняла тело, хлынула в нос и уши…голоса, образы, цвета и иллюзии запахов. События, произошедшие до появления Дариана и даже Арентовиила. Капище Шести Ликов Смерти, сад Каменных стражей – жуткие статуи закутанные в плащи из мрамора, готовый разорвать любого чужака, осмелившегося незваным прийти в Дом Смерти.
Великая битва окончившаяся гибелью обоих войск, ни один человек не ушёл живым из того сражения, была зима, пурга началась с первыми звуками рога, трубящего наступления и окончилось со смертью последнего война участвующего в этом бессмысленном действе.
Голоса, голоса, голоса, они нестройным хором взывали к Дариану, и он понимал, что сходит сума, что ещё мгновение и безумие воды захватит его и потащит на дно, туда, где нет спасения. Он умрёт окончательно и Тарнор навсегда останется в подземельях не способный найти обратной дороги, и от дикого крика проснётся его отец и попытается успокоить корчившуюся от непереносимой боли мать, потерявшую своего единственного сына, и истают печати, что сдерживали силы древних могильников и поднимутся мёртвые и Второй Лик утопит Арентовиил в крови и мучительных смертях.
Вода была безумна, в прошлые времена она служила для исцеления смертельных ран и бальзамации, только мёртвые и умирающие могли касаться её, живым это было запрещено.
Без своих слуг Лики смерти не могли существовать в реальном мире. Глашатаи их воли и сил, их дети и проводники – шестеро смертных облачённых в белые мантии и безликие маски были не только великими некромантами, один из них был магом, другой целителем, третий пророком, четвёртый воином, пятый учёным, шестой убийцей.
Капище было разделено на семь секторов, шесть внешних, в каждом из которых стояла статуя одного из Ликов, и центральный – седьмой, обиталище самой Вечной Госпожи и её сына - верховного Служителя. Раз в полнолуние шестеро жрецов храма особым ритуалом очищали воду от бремени вечной памяти, спасали её от безумия, а Служитель молил Вечную Госпожу, напитать священную влагу своей силой и так было всегда.
Но Второй Лик, Лик - непомерной гордыни, Лик смерти королей, политиков и полководцев решил, что в мире стало слишком тихо. Верный ему слуга, дворянин-убийца отравил за трапезой служителей прочих ликов, своих названных сестёр и братьев.
Баланс был нарушен, пять Ликов, не имея смертных, связующих их с реальностью ничего не могли поделать и начались революции и пали династии и кровавые войны, как чумное поветрие окутали мир и Второй Лик возомнил себя самой Смертью. В ту пору великий Служитель отлучался, он нашёл приемника и обучал его в кристальных гротах, близь Штормового Моря. Ибо не передавался этот дар кровью, он мог проявиться, лишь у того кому благоволит Вечная Госпожа, а её благодать всегда была тяжким бременем. И почувствовал Рэаллар, таким было имя великого Служителя, что Смерть взывает к нему и Лики остались без слуг и безумие овладела Вторым. Ученику своему он строго настрого запретил покидать гроты и ушёл…
Больно и одиноко. С клёкотом кровь пытается течь из горла. Рэаллар сглатывает едва, не захлёбываясь, он не позволяет ярко-красной с тёмными гранатовыми бликами жидкости покидать своё тело. Подняться нет сил, и он полулежит на храмовых ступенях разбитых и искрошенных, левая рука зажимает рваную рану внизу живота и умирающий чувствует, как его собственная горячая кровь всё медленнее и медленнее течёт, остывая. Смерти всё не было, жизнь не хотела отпускать Служителя. Там в потемневшем храме лежат самые близкие ему люди, среди которых была его невеста - служанка первого лика, талантливая целительница, теперь она рядом со своей хозяйкой-сестрой. А предатель искалеченным, изломанным потерявшим очертания чудовищем распластался у подножия опустевшего постамента Вечной Госпожи, сияние её силы исчезло. Победы не было.
Болезненный укол и он открыл глаза. На ступенях полукругом стояли пять фигур, шестая коленопреклоненная опутанная туманными лентами смотрела на него в упор. Рядом с Ликами стояли их слуги, не было слуги только у Второго Лика. Ласково улыбнулась Рэаллару его невеста. Лики, истаивая, расступились, и он посмотрел в глаза своей Матери. Покой.
Дрогнули колонны, Каменные стражи плотнее закутались в плащи и закрыли глаза. Капище медленно погружалось под землю. С мелодичным звоном безликая маска выпала из правой руки Служителя и разбилась на мельчайшие сияющие серебром осколки. Не стало Дома Смерти.
По извилистым дорогам этого мира бродит человек в безликой маске, он помнит своего учителя и, перерождаясь, раз за разом, он ищет слуг для ликов и сына для Великой Госпожи.
Вода осталась без присмотра, и вся боль вечной памяти поселилась в недрах влаги несущей исцеление. Задыхаясь Дариан вылез на берег и крикнул Тарнору попытавшемуся поднять его: «Не вздумай ко мне прикасаться. Отойди от воды, она убьёт тебя!». Только что Генеральный Некромант пережил смерть. А ещё он точно знал, что теперь нетленен и тело его совершенно как прежде.
Окрасив облака рубиновым светом, солнце лениво сползало с небосвода, редкостная тишина вот уже третий день царила в Арентовииле, для проклятого города это было в новинку. С Чумного кладбища не было вестей, а ведь газетные сводки обычно каждое утро описывали бесчинства тамошней нежити, некоторые корреспонденты считали, что способствовала всеобщему упокоению Чумного бригада Ведунов, отправленная туда городской управой. Правды не знал ни кто.
Аннерлер сидела на супружеском ложе и смотрела на профиль мужа стоящего у окна, заложив руки за спину, брови его были сдвинуты на переносице и лоб прорезала вертикальная морщинка, золотистые волосы благодаря освещению отливали сейчас красной медью. Граф до сих пор был зол на жену за самовольный уход из дома. Потеряв сына (во всех смыслах этой фразы, ибо даже тела Дариана было не найти) он не желал потерять ещё и жену, отчётливо понимая, что тогда точно сойдёт сума и жить ему будет незачем. Магнифик молчала, со своим нэ-лэр она не разговаривала с того памятного вечера, когда он злющий приволок её домой и первый раз за всю их долгую семейную жизнь отчитал. Оскорблённая до глубины души убийца проглотив: «Я могу за себя постоять!» гордо удалилась отмываться от грязи и лечить травмы, полученные от Фьёрэн'Ара и неизвестного душегуба с цепью. Кстати, труп девицы вызванные жандармы отправили прямиком в морг, в котором Александра издала тяжкий вздох и принялась за осмотр.
Аннерлер ещё немного посмотрела в спину мужа, которая выражала крайнюю степень холодной обиды и решила применить запрещённый приём. Встав с супружеского ложа, она бесшумно скользнула к графу и нежно обняла за талию со спины, Эллэрран вздрогнул, сколько лет живёт с наёмницей, а всё привыкнуть не может, к внезапной смене её настроений, и тихо зашептала: - Ну, нэ-лэр, не дуйся. Ты е знаешь я волновалась за Дара. Понимаю ты переживал за меня… И даже повод был, но ты ведь как истинный рыцарь спас свою даму… Поцелуй меня и не дуйся.
В чём подвох граф понять не мог, Аннерлер всего один раз извинялась, тогда она «совершенно случайно» взорвала их загородный дом, чуть не стерев с лица вечности досточтимую семью де Гаррофа. А что она задумала сейчас аналитический ум лорда аристократа постигнуть не мог. Повернувшись к жене он нежно её обнял, Аннерлер смеясь повернулась к окну спиной и пошла на графа держа его за предплечья, граф точно помнил что сзади была кровать. «Это интересно, что на неё нашло» подумал Эллэрран целуя жену, внезапно тело налилось свинцом и теряя сознание мужчина рухнул на постель продолжая держать жену. Фух, хорошо что не на меня упал. – Аннерлер с трудом освободилась от объятий мужа, тонкую иглу с морфом (сонным зельем, коего хватит ещё на одну дозу) она аккуратно подколола к отвороту своей рубахи. Тэкс, каков план моих действий. Найти парнишку офицера, он вроде сильно по Дару скорбел и вытрясти из него, то что он знает. Если не найду офицера пойду в морг, к этой как там её…а не важно, пойду и точка. Я мать и имею право знать, что стало с моим единственным сыном! Развернувшись, грозная и стремительная как трирема графиня, пошла искать виноватых в смерти её дитя, ну или хотя бы тех, кто может подсказать причину его гибели.
Морг встретил их родными ароматами. Мокрые, грязные ободранные и как следствие злые Тарнор и Дар ввалились в вотчину Александры. Заведующая моргом сидела за своим рабочим столом и задумчиво вертела в пальцах шипованную цепь с семью крупными звеньями, на потрескавшейся столешнице перед ней лежали ещё две похожие на ту, что женщина держала, но на них было больше звеньев. «Мальчики, я даже не буду спрашивать, где вы были и что делали, глядя на вас и так всё понятно» - Кэрт встала и, подойдя к старому, порядком рассохшемуся шкафу извлекла шерстяное одеяло, кинув его беспрерывно чихающему офицеру кивнула на дверь подсобки – Иди. Переоденься. Тарнор послушался.
Путь наверх занял меньше времени, чем им думалось. Остаток лестничного пролёта, Тарнор проехал на графских закорках, сам он уже идти не мог. Тётушка Хелайнис встретила их как родных детей: «Это вы где так долго ходили, а? По моим расчётам вы должны были вернуться с полчаса назад. Принесли. Вот молодцы. Ну что на меня смотрите, немощные? Принесли, что нужно и топайте отседова. Шевелимся, шевелимся!» Цитадельные чары мягко расступились, пропуская своих пленников на помойку. Тарнор, поддерживаемый Дарианом под локоть, негодовал: «Вот неблагодарная! Даже спасибо не сказала! Нет, ты только подумай! Вот и делай добрые дела! Сам весь изгваздаешься, ты вон в воде этой мёртвой бултыхался, а тебе даже чашки чая не нальют…» Обоим товарищам было ясно что идти им сейчас можно только в одно место в морг к Александре и не сговариваясь они двинулись в одну сторону.
Что чувствовал Дариан Вентура Альберт Ферагон де Гаррофа и Аронгерра бывший генеральный некромант Арентовиила? Практически ничего. Он по-прежнему был мёртв, но (!!) теперь нетленен. Мёртвая вода с её круговоротом безумия, с вечной памятью о чужих жизнях, о гибели храма Вечной Госпожи дала его телу целостность, но она не смогла вернуть ему чувств, присущих людям. Он видел, слышал, но не осязал, не обонял и подозревал, что если ему подать мраморное мясо с поджаренной картошкой, то он к своему великому сожалению вкуса не почувствует. Увы. Он прислушался к своему организму, сердце не билось, лёгкие не дышали и прочие внутренности хранили гордое молчание. Ощутив на себе пристальный взгляд (Ух ты! Я что-то таки чувствую!) он подмигнул Александре, которая явно намеревалась сделать на нем оригинальную перфорацию, и спросил: «А шо такэ?» Патологоанатом привычным движением руки извлекла из воздуха скальпель и пошла на него. Эй! Алекс, а может не надо? – всполошился некромант и на всякий случай поместил между собой и Кэрт стул – Ну что я тебе сделал? Подумаешь пол водой залил! Кэрт сделала успокоительный жест и выдохнула на грани слуха: Не шевелись.
Виконт Вергал Аррканаарр успешно претворялся бессознательным, висящим вниз головой телом. Он всей душой (или что там заменяет вампиру вышеназванную эфемерию?) страдал о погибшем цилиндре, обтянутом чёрным шёлком с серебряной искрой, и трости из фиалкового дерева с серебряными накладками и гербом его дома, которую ещё можно было спасти, вынув из грязи. Поставить ловушку на пороге его дома мог только полный кретин или кретинка, что более вероятно. Ну не действуют на ненормальную никакие душеспасительные беседы. Из-за дерева появилась как-её-там, ах да - Стинар, младшая инквизиторша, ученица Томаса. Сегодня её от порки не спасёт даже сам Создатель и всё его воинство. Я так решил. Подойдя к висящему вампиру девушка выудила из-за спину палку и с опаской потыкала в кровопицу и губителя жизней, тот не отреагировал совершенно и она решила сделать следующий шаг. Зря. Нельзя пристально смотреть на вампиров вообще, а на этого в частности, от своих предков он унаследовал красоту, которую воспевали в легендах и смотреть на него можно было долго (ни раз и не два он этим беззастенчиво пользовался.)
Убедившись, что порождение ночи и зла не подаёт признаков жизни (Тьфу, какой жизни? Он же от рождения мёртв. Стоп…от какого рождения? Так. Не важно.), ученица Великого Инквизитора затянула одноголосый антифон об изгнании зла. Чего она собственно ожидала от своих стараний, сказать сложно, вероятно виконт должен был покрыться трещинами и рассыпаться прахом, или превратиться в человека («Вот ужас!» - мысленно содрогнулся Вергал), или с ним должно было случиться ещё какое непотребство. Вампир с трудом выдерживал пение первые пятнадцать секунд. Фальшивые нотки били по барабанным перепонкам со страшной силой, зубы начало ломить, волны тошноты подкатили к горлу. Плохо переносил отсутствие слуха у других, музыкальный гурман и эстет виконт Аррканаарр. На очередном пассаже, когда голос певицы поднялся к небесам, сообщая: «И зло исчезнет в свете Твоём расстворясь», Вергал открыл глаза (прекрасные - цвета вечернего неба, когда мягкие зелёные тона, переходят в глубокий синий бархат) и собрался отчитать неумеху, которая да, действительна способна убить вампира – пением, но никак иначе. Ох, и зря он сначала не открыл рот, напоровшись на взгляд совершенно фантастических глаз, Стинар споткнулась посреди строфы, тонкая «Нить веры», которая держала виконта в подвешенном состоянии лопнула, и вампир во всём своём великолепии низвергся в лужу, в большую, грязную лужу прямо на цилиндр (чем и добил его). Плащ из драконей кожи прекрасной выделки не погиб, да, но испачкался изрядно, шерстяной костюм нежных пастельных тонов, сорочка и чувство собственного достоинства пострадали очень. С волос виконта текла вода, в них же запутался некий объедок. Восставая из лужи, как древнее божество из моря, Вергал был грозен. Стинар виновато улыбнулась и ойкнула, судорожно пытаясь придумать предлог для срочного исчезновения с места происшествия. Оглядев себя, вампир издал страдальческий стон: «Барышня, скажите, вы решили истребить всё моё имущество? Лишённая возможности убить меня, вы намереваетесь меня выселить? Выжить, да? Эльфийский шёлк, проникновение в моё жилище. Жуткое пение, а теперь это?» Девушка виновато лепетала извинения и, не выдержав, заявила: «Вы тёмная тварь! Вас должно уничтожить! Любой служитель церкви своим долгом считает уничтожить вас!». Виконт саркастически приподнял бровь, вспоминая Томаса: «Я не знаю, что там у вас произошло в жизни. Может быть, орда вампиров накинулась и на ваших глазах в клочья разорвала всю вашу семью, друзей, кошку и тараканов в доме за одно, но я-то тут причём? Скажите честно, вы решили испортить весь мой гардероб? А не проще ли открыть мой комод и выплеснуть туда канистру кислоты? Значит так, я вас накажу». Девушка сглотнула и шёпотом спросила: «Вы меня укусите?» Виконт на мгновение даже потерял лицо и скривился: «Я? Вас? Я похож на существо, которое тянет в рот что ни попадя? Даже если бы я умирал с голода, то не выпил бы ни капли вашей крови, мало ли чем вы болеете. Вы будете стирать то, что испачкали. Ясно?»
Вселенская темнота расцветилась потоком золотого цвета, рассыпающимся на нестерпимо сияющие лилии, фиолетовые розетки фейерверков застывали индиговым узором и пропадали вслед за лилиями, россыпи изумрудов мелодично позванивая, вспыхивали рубиновым огнём и истаивали как угли, брошенные на воду. Голову наполнял попеременно нарастающий гул, достигая апогея, он вызывал желание срочно умереть и не мучиться больше. Эллэрран шёл на ощупь, пошатываясь, первая попытка открыть глаза едва не загнала его обратно в обморочное состояние, говорить то же не следовало, поэтому до сих пор он и не позвал Тревора. Пространство отказывалось ориентироваться. Доза морфа была мощной рассчитанной на его пропорции, а уж после того как действие зелья прекращалось нужно было минимум час лежать иначе ослабленный организм мог выкинуть совершенно непотребную штуку, ну например сердечный приступ. Попался как ребёнок. Ну нэ-лэр, ну погоди. Поймаю сразу же в загородную резиденцию вывезу на месяц, неееет лучше на два!
Когда на тебя из-за дверей выпадает твой собственный граф это, наверное, немного смущает. Дэшо поднял себя, а заодно и крепко зажмурившегося супруга беглой Аннерлер. – Милорд, простите за нетактичный вопрос, а что произошло?
Эллэрран только покачал головой и попытался пройти в сторону открытого окна, видимо наивно пологая, что там дверь. Бывший гончий развернул своего благодетеля в нужную сторону и аккуратно повёл, приговаривая: складка коврика, порожек, косячок, осторожней, осторожней ваза вашей супруги (жуткое безобразие из глины, покрытое лаком бирюзового цвета собственно ручное творение бывшего магнифика). Тревор пытался предположить, что за дрянь могла так серьёзно навредить его хозяину и понял только одно, графу нужно выпить и не одному, а в компании – срочно!
Сколько он помнил себя, ему снились сны, стоило закрыть глаза, как череда видений призрачным потоком накрывала сознание лишая воли и сил. Тёмные, тягучие, жуткие. Кошмары - больше ни чего. Он старался не спать как можно дольше, но стоило только хоть на мгновенье расслабиться, как сквозь реальность прорастали цветы кошмара. Кем был этот человек, как его звали. Безымянный – именно так он обращался к себе. Всё изменилось, когда пришёл Он. Кошмары прекратились. Он был назван Другом. Он дал цель Безымянному. Пришелец часто разговаривал с Безымянным, нельзя назвать это разговором, ни слова не было произнесено во время их бесед. Ведения. Цепи. Шипованные цепи, тянущиеся в бесконечность. Цепи, разрывающие плоть. Цепи, по которым текла кровь, от неё поднимался чуть видимый пар, она давала силы тому, кто пришёл из небытия, и могла освободить его. Цепи что видел Безымянный, он нашёл на Чумном Кладбище в склепе одного франта, что они делали там одному гийнеру известно. Смерть была нужна, тому, кто пришёл из небытия, она и только она давала Ему надежду на освобождение. С каждой жертвой на цепи становилось на одно звено меньше…
Собственно, что я ожидал? Какие изыски могут быть в этой дыре? – Зеван брезгливо ковырялся в тарелки с псевдо жаркое. Даже не желаю знать из чего всё это готовят… Это, полагаю, вредно для моего пошатнувшегося здоровья. После того, как проклятая жрица (чтоб ей сейчас икнулось с летальным исходом), самым подлым образом ускользнула, выпив из него все жизненные соки, Зеван весьма похудел (ну да осталось от него мало). Не смотря на поддержку Алого Жасмина восстанавливался он медленно, как и любой полукровок Парлаат не блистал крепким здоровьем с детства, а после встречи с жрицей, любая простуда могла свалить его как хук в челюсть и с тем же результатом (нет не тройной перелом кости, а продолжительный нокаут). По дороге из Чащи, Зеван умудрился поймать и полностью обессилить троих магов и его силы духовные в отличии от физических были на подъёме. Он мечтал, как загонит госпожу Джэзабэл Линаррию Версэт в угол и, забрав силы жрицы, долго и с удовольствием будет её убивать. Ах, мечты… Абсолютно никакого труда не составит её найти, резиденцию всем приезжающим духовным лидерам предоставляет церковь, а вернее гостеприимная обитель братьев Инквизиторов. Вот там он её и повстречает. Да. И расквитается. Да. От этих мыслей Зеван получал почти физическое удовольствие.- Джэз, успокойся со всеми бывает. Божественное благословление это хорошо, конечно, но зачем же так переживать. Подожди маленько, всё образуется!
Ответом ему был грохот и треск. Великая жрица металась по кабинету не менее Великого Инквизитора и крушила всё, что попадалось под руку. Ножки изящного верарского стула торчали из портрета самого Томаса, звёздная система тончайшей работы, втоптанная в паркет жалобно дзынькнула, когда Джэзабэл в очередной раз по ней пробегала, астролябии, планисферы, квадранты, искорёженные и погнутые, как осенние листья разлетелись по всей комнате. Томас радовался, что его бесценные книги и свитки защищены от вандалов. На данный момент леди Версэт обрывала тяжёлые шторы и священник гадал, упадёт на неё бронзовый карниз и что будет, если всё-таки упадёт. Подходить к разгневанной женщине он откровенно боялся, мало ли что оторвёт тебе такая на вид хрупкая барышня. Не понаслышке знал инквизитор - чем хрупче и безобидней выглядит твой противник, тем он опаснее. Со шторами жрица не справилась, тяжело дыша, она стояла, опершись на стену и прислушивалась к себе. Вспышка гнева первая за все её перерождения, все жизни - выжгла душу и опустошила сердце. Джэзабэл пошла на Томаса, тот выскользнул из кресла, предложив его даме.
Хотелось взвыть, именно взвыть, не зарыдать, не начать биться в истерики, а взвыть от безысходности. Вот кто она теперь, кто? Бывшая жрица? Глупость какая, жрицы Единой Богини не бывают бывшими. А если она убьёт себя во искупление, то переродиться или начнётся новая эра жриц, а может жрецов. Джэзабэл вскочила и начала нервно ходить по комнате. Выхода она не видела. Осторожно и вкрадчиво подал голос Томас: - Ни кто не знает, что твои силы сгинули неизвестно куда. Проверять ни кто не стане…
- Я знаю, Томас. Скажи твой Бог отступился бы от тебя?
Инквизитор хмыкнул: - Мой Бог позволяет убивать во имя веры. Мой Бог вёл войну со своими творениями и низверг их в вечное ничто, мой Бог милосерден, но кровь на его ладонях и на руках слуг Его. Нет, Он не отречётся, но жестоко покарает за отречение.
Джэзабэл печально улыбнулась: - Что ж. Моя Богиня не прощает гораздо больше, чем твой Творец и я не могу её винить…
«Гийнер, тяжёлый боров…» - подумал Зеван, пристраивая голое тело одного из братьев инквизиторов в какой-то подсобке. Одолженное одеяние жало в плечах, было коротко и болталось, как ветошь огородного пугала. Дабы скрыть перебор своего роста маг сгорбился (вызвав этим возмущённый треск ткани где-то на спине), и накинув на голову капюшон послушника, пошаркал вдоль бесконечного коридора, лишённого каких либо признаков окон или дверей. Он ещё не до конца восстановился, и у жрицы, конечно, были против него шансы, но это его мало волновало. Маг чётко знал, что если победит то станет обладателем силы сразу четырёх стихий, да он полностью поглотит все способности девицы, навечно лишив её богиню служителя. Прекрасный план, просто отменный. Поразительно насколько плохо охраняют резиденцию Великого Инквизитора. На месте Томаса Арквемады, он давно бы устроил показательную порку начальнику охраны. Хотя если по справедливости, то защита стоит хорошая, но против чернокнижников, демонических сущностей и прочей нежити. А Парлаат был далеко не чернокнижник, он был просто маг. Обычный и незаметный, особенно если чётко скопировать ауру оглушённого инквизитора и накинуть на себя. Мимо пробежала окружённая нежным ароматом яблоневого цветка искомая цель. Судя по всему её, постигла какая-то личная трагедия. О, как это приятно, у неё несчастье, а тут ещё и я. Как всё чудесно получается. Бесшумно мужчина устремился за своей жертвой.
Влетев в свои покои блистательная и великолепная Джэзабэль метнула в стену, стоявшую на подставке вазу чёрного алавастра, украшенную одной из сцен священной книги инквизиторов «Огонь, вода и медные трубы. Пособие для палачей». Несчастный предмет интерьера разлетелся на мириады мелких осколков, пара которых, отскочив от стены чувствительно поранили руки жрицы. Кровопускание охладило пыл разгневанной женщины: «Так. Стоп. Я не истеричка. Я практически владычица одного из могущественнейших государств современности, а веду себя как мещанка. Надо успокоиться и подумать, как вернуть благодать Богини». Джэзабэль улеглась на кровать и начала делать дыхательную гимнастику, успокаивая течение крови и сердцебиение. Закрыв глаза, жрица осторожна начала призывать свой дар, была возможность, что малая его часть просто рассеялась по её ауре, а стяни она остатки в один пульсар, то может и прочее регенерирует. Шанс ничтожный, но чем только боги не шутят.
Зеван осторожно приоткрыл дверь. Жрица лежала на кровати то ли медитируя, то ли пытаясь заснуть. И это всё ему было на руку. Плотно затворив за собой дверь и запечатав её «тремя непроницаемостями» Зеван избавившийся по дороге от надоевшего одеяния, присел на краешек кровати и ласково потряс Джэзабэль за плечо. Дрогнули густые чёрные ресницы и распахнулись, являя миру прекрасные янтарные глаза.
- Мать небесная!
Рука у великой жрицы тяжёлая, что и почувствовал на себе маг, вероятно девушка хотела ударить его промеж глаз, но Зеван успел сместиться и кулак, угодив в скулу, проехался по уху. Сколько бы сильна не была Джэзабэль, но она всяко не могла тягаться со взрослым мужчиной, более чем на две голове выше её. Перехватив руки госпожи Версэт Парлаат без зазрений совести завалил её на кровать и, оскалив удлинившиеся клыки (да, удача на его стороне: пока он прогуливался по проклятущему Арентовиилу, наткнулся на хамоватого, но весьма одарённого в магии вампира ну и немного его убил, попутно поглотив способности) впился в нежную шейку, главным достоинством которой на его взгляд, являлась arteria communis – сонная артерия, а точнее кровь текущая в ней, кровь способная наделить его силой жрицы – управляющей всеми стихиями.
Что-то было не так. Что-то? Да всё было не так!!! Зеван отшатнулся от Джэзабэль, как от прокажённой и начал отплёвываться. Кровь девицы не несла в себе даже крупинки силы, ни грамма таланта, ни унции способностей. Ни-че-го! Перед ним на кровати сидела, обычна, пусть и очень красивая смертная. Смертная, которую теперь он и пальцем тронуть не мог, Алый жасмин запрещал лишать жизни без надобности. Если из создания нельзя почерпнуть силы, то и убивать его не за чем, можно оглушить, связать, стереть память, но не больше… Нда… Противно то как. Зеван доплевал остатки крови по сторонам. Джэзабэль с интересом наблюдала за его манипуляциями.
- А что это с вами, господин?
Ехидно поинтересовалась она. Мрачный взгляд был ей ответом, маг коснулся её лба прохладными пальцами, острые ногти приятно царапнули кожу, и произнёс какую-то ахинею, явно заклинание. Джэзабэль хлопнула глазами ожидая продолжения. Зеван встал, отряхнулся и направился к дверям что-то бормоча, все стеклянные предметы в помещении начали разбиваться, стены потрескались. Маг был в ярости. Память у жрицы не подлежала стиранию.
Они пили чай. От курильниц стилизованных на цветочный мотив, поднимался душистый дым и, свиваясь в причудливые завихрения, таял под сводами куполообразного потолка, сквозь резное стекло коего лился рассеянный свет золотистого оттенка. Прекрасная женщина, в глазах корой таилась скорбь тысячелетий, бережно держала в ладонях блюдечко с обжигающим цветочным напитком, пить приходилось маленькими глотками. На неё с умилением поглядывал забавный маленький человечек – карлик, с короткими кривыми ножками и горбом, выступающим из-за левого плеча, одетый в несуразный яркий костюм, он отдавал предпочтение чёрному чаю с лимонной цедрой. Третья из присутствующих была идеалом красоты по человеческим меркам, во всём её облике скользило благородство и изящество, нефритовый хитон водопадом складок стекал на пол, а на высокой груди сиял кулон – золотое перо символ её власти, вот только поза сидящей не соответствовала её внешности и положению. Она сидела, откинувшись на груду шёлковых подушек, закинув обе ноги на стол, на маленьких ступнях красовались тяжёлые солдатские сапоги. Заметив недоумевающие взгляды своих товарищей, Единая Богиня недовольно скривилась: « Что? Я ещё и объясняться должна? Вам?». Первый лик пожала плечиками: «Успокойся, мы знаем, что до переквалификации ты была богиней войны…» Иварэнассэ, сморщил мясистый нос, потёр висок и сообщил: «Люди, странные твари. Если прочие расы точно знаю, как выглядят их боги, то человеки крайне пространны в этом. Вот ты, Богиня, в прошлом ужас врагов, мать солдат, чудовищная тигрица, ныне в глазах людей трепетная лань, и внешность соответствующая. Ты хоть и можешь выглядеть иначе не желаешь этого, ибо твоя сила в вере прихожан. Первый Лик всегда была такой как сейчас, ей не нужно питаться человеческими молитвами и вера ей ни к чему, она часть, неотделимая часть – Вечной Госпожи. Смерть в её самом милосердном, самом нежном проявлении. Смерть Скорбящая. Вот кто Первый Лик…». Единая фыркнула: «Ну, уж ты то не зависишь вообще ни от кого. Что мешает тебе выбрать форму посимпатичнее?». Кукловод, изобразив смешную гримасу спросил: «Зачем?»
Тяжело было Единой Богине, свою жрицу, возлелееное чадо, она оставила без благословления, оставив той взамен невосприимчивость к магии. В далёком прошлом Богиня была сердцем войны, её духом и прекрасно понимала поступок Джэзабэль, но оставить его безнаказанным не могла.
Тарнор узрел картину, поразившую его в самое сердце (именно так и ни как иначе). Александра шла на Дариана со скальпелем в руке, а тот стоял как статуя. Без промедления юноша выскочил из подсобки и запрыгнул на Александру, параллельно ударив по руке, с хирургическим инструментом, полотенцем. Женщина от неожиданности потеряла равновесие, и они дружно ухнули на Дариана. Лёжа под телами друзей, некромант радовался, что, успел отвести стоявший между ними стул в сторону, а то без членовредительства бы не обошлось. За мгновение до прыжка офицера Ковэна, Александре удалось поймать в пальцы тонкую, почти не видимую нить, тянущуюся из пространства к шее графа и полоснуть по ней скальпелем. Разрываясь, нить, обожгла пальцы холодом и отозвалась видением: По серым улицам Арентовиила, омываемым дождём, кутаясь в выползающий из грязных переулков туман, шла женщина. Шла сюда. Неотвратимо. На всякий случай Тарнор оказавшийся сверху, заломил руки Александры за спину, а то мало ли она буйная. За последнее время он насмотрелся на всякую дьявольщину, вдруг некто вселился в патологоанатома, и управляет им изнутри, откуда-то из глубин её души. Александра пыталась воззвать к разуму офицера и предлагала спокойно поговорить за чашечкой чая. Дариану это всё надоело.
- Кхе-кхе. Уважаемые, я все, конечно, понимаю, но не были бы Вы столь любезны и не встали бы Вы с меня, если это Вас не затруднит. Спасибо.
Тарнор поднялся с усилием, ведь ему ещё нужно было поставить на ноги Александру, руки которой за спиной стянуло влажное полотенце. Кэрт стояла спокойно и не дёргалась, скальпель хищно поблёскивал на полу. Дариан бесшумно скользнув, устроился на подоконнике, откуда поднял стул небрежным движением руки и отправил его к письменному столу (зачем же утруждаться физически, если ты маг, пусть и мёртвый). Граф де Гаррофа, с тоской посмотрел в окно затянутое туманным покрывалом дождя и подумал: «А тоска ли это была? Или прижизненная привычка, которая пропадёт с течением времени. Время самый безжалостный убийца. Все бояться смерти, и недооценивают время, а ведь это именно оно, искрясь и сверкая, пересыпается в тысяче тысяч песочных часов, отмеряющих земные пути живущих и когда, ослепительно сверкнув, последняя песчинка падает в бездну приходит Вечная Госпожа: исторгает душу и живущий перестаёт быть. Шесть Ликов некогда запечатанных. Шесть воплощений Единой Смерти. Приближаясь, каждый из Ликов заглядывал в глаза, умирающему и, забирая душу, забирал и тепло тела. Лики лишь отраженья Смерти, так говорил мастер, но каждый из них являясь частью целого, был индивидуален, каждый отвечал за тех к кому являлся… Некогда, заведённый в незапамятные времена порядок был нарушен, умирающие остались без проводников, по этому Арентовиил погряз в разнообразных неупокоищах, жадных до чужих жизней, страждущих согреть свои ледяные тела, чужой кровью, пытающихся исцелить свои изуродованные души забирая чужие… И кто такой я теперь?» Погружённый в мрачные мысли некромант пропустил момент истины: Александра третий раз объясняла Тарнору, что не пыталась убить и без того мёртвого графа, а перерезала, как ей показалась опасную нить. Дариан встрепенулся:
- Какую, какую нить??
Дверь морга медленно открылась.
Итак, дверь как уже было сказано, открылась. Открылась она совершенно обычно, без всяческих спецэффектов. Граф, сидевший на подоконнике был не виден вошедшему, и сам не видел, кто вошёл, коварная дверь открывалась вовнутрь. Александра, скрученная Тарнором и сидевшая на полу, да и сам офицер, успевший расстегнуть кобуру, расслабились, это со своего места видел Дариан, значит посетитель хотя бы внешне не вызывал никаких опасений. Де Гаррофа даже мысленно хмыкнул, представив картину, которую увидел входящий: на полу сидит Александра, которая выглядит как мужчина, а её заломанные руки держит молоденький парнишка в форме офицера, которая ему велика и с огромной кобурой на портупее. Аннерлер замершая на пороге не знала, что и думать, толи она подоспела к смертоубийству, то ли к задержанию преступника, то ли ещё к чему. Кашлянув, она плавно вплыла в комнату:
- Здравствуйте, господа. Я бы хотела видеть Заведующую моргом – Александру Кэрт. Да побыстрее.
При первых звуках голоса незнакомки лицо Дариана приобрело невероятное выражение, глаза расширились, рот приоткрылся, он начал судорожно озираться в поисках укрытия, был бы жив вспотел бы. Кэрт мельком наблюдавшая за ним, даже подумала, что он сейчас упадёт на карачки и заползёт под её рабочий стол. «Так вот что это была за нить. Мать воспользовалась нашим кровным родством. Явно не обошлось без Вергала, это он создал «путеводную нить». Проклятый упыыыыырь!!!! Интересно, что матушка почувствовала при резком разрыве связи или весь откат ушёл на виконта…»Первый магнифик резко вышла из-за двери, так чтобы открылась доселе не видимая ей часть комнаты. Дарианн поднялся с подоконника, состроил умилительную рожицу (вызвав шок друзей), он помахал рукой и поприветствовал графиню:
- Здравствуйте, маменька.
Приглушённый рассеянный свет, закрытые зеркала и смертельная усталость. Чума вошла в Арентовиил как непрошенный гость, но за пару дней стала полновластным хозяином. Своё внимания она равно распределяла между богатыми и бедными, храбрыми и трусливыми, грешными и праведными. Дом семьи де Гарофа не был исключением. Пока граф Эллэрран огнём и кровью искоренял возникшую в городе панику, усмирял бунты и направлял твёрдой рукой бригады ведунов и лекарей его шестилетний сын умирал. Три дня давала Чума своим избранникам. Три мучительных дня. Многие, поняв, что Чёрная Королева поцеловала их - лезли в петлю, стрелялись или принимали яд. Чума уродовала: на коже начинал проступать извивающийся чёрный узор, становясь с каждым днём всё ярче. На лице сей узор чертил оскаленный череп. Дариан доживал свой последний закат. Все эти страшные дни Аннерлер не отходила от кровати сына. Во все времена страх за любимых людей, заставлял забыть о себе. Она не плакала, не молилась. Отварами и прохладными компрессами старалась графиня облегчить страдания мальчика. Дариан не впал в беспамятство, он прекрасно понимал что происходит. Глядя в побелевшее лицо матери, он старался улыбаться, боль была труднопереносимой, мальчик чувствовал, как тление разлагало его изнутри. Но он не мог позволить себе застонать или пожаловаться. Мама и так переживала, а если он покажет свои страдания, то расстроит её ещё больше. Он же мужчина! «Мужчины не должны ни кому показывать свою слабость, особенно любимым женщинам» - учил юного аристократа отец. Как только Дар начал осознавать мир вокруг себя и себя в мире он понял, что нет никого прекрасней его матери, она была его культом. В возрасте пяти лет юный рыцарь на одном из званых ужинов у короля, разбил губу племяннику монарха, за то, что тот намекнул на недостаточно благородное происхождение Аннерлер. Умирая, он улыбался той, ради которой жил.
Дверь его спальни отворилась, первое, что увидел мальчик, была белая безликая маска и больше ничего. Графиня, заметив, что сын смотрит за её спину, резко обернулась. Дариан отметил про себя, что в её руке тускло блеснула сталь. Взору графини предстал закутанный в непроглядный мрак плаща высокий мужчина, лицо его закрывала белая личина. «Я могу помочь» - мягко произнёс незнакомец, снимая маску. Не молодоё уже лицо его было приятным, глаза смотрели по-доброму, он был опасен, но только тогда, когда защищался, бывший магнифик умела оценивать степень угрозы исходящую от людей. Кроме того он был магом.
Царот (именно так представился визитёр) выведя графиню из спальни, предложил спасти жизнь мальчику. Аннерлер ухмыльнулась, первым её порывом было согласиться мгновенно, но она должна быть уверена, что после чудесного исцеления жизнь её сына не превратиться в вечную расплату. Она напрямую спросила, в чём подвох. Не менее откровенно маг сообщил, что он некромант и желает обучать её сына, потому как после исцеления смерть, сейчас убивающая мальчика, после станет источником сил Дариана…
Объятья матери принесли тепло, некромант считавший что его мёртвое тело не способно ощущать поразился, мгновенье спустя он понял, что лишившись чувств присущих всем живым взамен он получил другие способности. Не ощущая тепло кожи Аннерлер он чувствовал тепло её любви, её переживания и тревоги и радость, радость от того что она видит своего ребёнка, что может к нему прикоснуться.
Громко и в голос отряд ведунов отправивших Кладбищенского Сторожа отдыхать проклинали эту идиотскую идею, это идиотское кладбище, идиотское начальство и свою идиотскую судьбу из-за которой они вынуждены сидеть на крыши шикарного склепа, закрывшись тремя слоями щитов ограждающих. Да любой из ведунов-аллиров убивал нежить касанием открытой ладони, но везде есть свои нюансы и исключения. Как только солнце вальяжно сползло за горизонт, напоследок окрасив небо всполохом багрянца, со всех сторон на пятерых героев и одну кошку попёрла нежить. Мастерством ведуны превосходили своих неповоротливых врагов, но вот количеством те подавляли. Лилиан Морес – глава приказа ведунов, стоя на изящном карнизе созерцал небольшую дружелюбную компанию мертвяков голов этак в сто, взявших в кольцо их склеп, лезть они пока на него не собирались, чего-то ожидая. Но вот чего? . Феран пристроился у высеченной из камня вазы изукрашенной кельтийским узором и почти сошедшей позолотой, мысли его устремились к брату. Да Дариан не был ему родным и поначалу принял враждебно, ревнуя к матери. Но позже они подружились и великолепно ладили. Весть о гибели брата застала его на охоте. Один из клана сумеречных вампиров сошёл с ума, устроил кровавую бойню в отдалённом монастыре, используя свои силы, вызвал из-за завесы сумеречных духов, населил ими тела и повёл их штурмовать соседнюю деревню. Задача была простой: добраться до сбрендившего кровососа и уничтожить, после чего духи, лишившись аккумулирующей силы, покинут тела. Сейчас Дариана не хватала очень, степень этого простого слова «очень» Феран указать не мог, это было очень большое очень. Дариану эта сотня была бы как волчьему пастырю серебряная пуля, то есть ни как. Ведун помнил, как работал брат-любимец Вечной Госпожи. Кого-то он лишал тёмной сути сразу, кого-то загонял в печати, что серебристой вязью чертил на земле. Но чаще всего он призывал Скользящих – духов той стороны, привратников дома Смерти. Не было для Скользящих большего лакомства, чем искалеченная тёмная душа, жаждущая крови. Две почти невидимые тень похожие на ласок или хорьков, работая слаженно, устраивали пиры на вот таких вот сборищах. Некромантов было ещё меньше чем ведунов, на Арентовиил их приходилось всего тридцать, согласитесь этого мало. Генеральный Некромант так и не был избран.
Вампира, кстати Феран уничтожил, правда, тот уже успел войти в деревню, но разобрать на кости местных жителей не успел. Тарис курил что-то вонючее, он всегда курил, когда не работал. Сварг заботящийся о своём здоровье и о чужом, отобрал зловонную сигарету и кинул в нежить, но не добросил, ветер отнёс её в сторону, в кусты. Из зарослей послышался возмущённый кашель: «За что?»
продолжение
читать дальшеСтража даже не шевельнулась, когда она прошла мимо, придворный люд, снующий по своим дела, в коих было больше показной важности, нежели пользы, с опаской оглядывался, некоторые с почтением кланялись. Она не замечала. Она вернулась домой. Она ничего не забыла. Зачем же она понадобилась потомку предателя? Слёзно нынешний владыка Державы зазывал опальную королеву в столицу - Арентовиил. Не согласилась бы гордая Древняя, но он обещал то, ради чего он была согласна посетить свой дом, из которого много столетий назад была изгнана.
Вот и верхние этажи, потолки украшенные кессонами, в центре которых мягко отражали гранями свет ауэреллии, редкие, солнечного оттенка, камни. По стенам поднимались резные пилястры, их обвивали медные ветви с цветами тонкой ковки, от малейшего движения воздуха в галерее начинался перезвон, камень, палевого оттенка с прожилками непроглядной тьмы, отполированный до зеркального блеска, всё здесь облицовывал. Иллюзия окон, едва намеченная резцом, была полуприкрыта слюдяными гардинами, реальными настолько, что казалось, они шевелились. Вот галерея сменилась портиком нефритовой кости, великолепные воздушные перила и узоры, были исполнены из остова драка земли, отсюда и нежный травяной цвет, легко меняющий оттенки. Идя по верхнему ярусу, женщина видела жизнь дворца, и печальная улыбка касалась её губ. Среди мельтешащих смертных не было тех, кого она знала. Предательство всегда неожиданно, сколько к нему не готовься. До сих пор повелительница ярилась, вспоминая злосчастный день, многое она не договорила предателю, отказавшемуся от бессмертия и её любви и нахально умеревшему вот уже полторы тысячи лет назад, тем самым снявшему с себя всю ответственность за содеянное.
Полутёмная зала, ясный дневной свет узкими лучами падает из стрельчатых окон, тонкий аромат ландыша. Волны сияния плащом окутывали высокую фигуру в стеклянном ящике, белоснежный атлас оттенял безупречный цвет спокойного лица, и медово-русые волосы с переливами меди казались литыми из металла. Длинные ресницы бросали тени на высокие и острые скулы, узкие губы сомкнуты, в их уголках терялась полу-усмешка. Руки скрещены на груди. Одежда проста и строга. Вот она награда королевы, нетленное тело супруга предателя. На свет вышла фигура и, встав так, чтобы её было видно, замерла. "О, да. Очень, очень похож, поразительное сходство." - подумалось женщине. Владыка Эстар Аш Мореус учтиво склонил голову, приветствуя пусть и опальную, но по-прежнему венценосную особу: она ушла, и венцы правителей оставались в её дальней резиденции, так что всех правителей после неё короновали малой тиарой.
- Несказанно рад вашему визиту. Не буду откладывать свою просьбу. Итак...
Отмокая в ванне, Джэзабэл, восстановившая свои силы, размышляла, а зачем собственно она сюда явилась. Дипломатический визит обернулся кошмаром. Правда, она собой гордилась за находчивость. Но не могла спать спокойно, пока не убедится, что этот душегуб отправился в Сады пророчащих к своему жасмину. Конечно, не могло не порадовать выражение лица Томаса Арквемады, когда ещё увидишь намёк на удивление у этого спокойного человека на лице? Правильно, такой случай выпадает раз в жизни.
Без свиты было скучно, не позволяла себе Великая Жрица скорбеть о погибшей связке Клинков, с любовью и заботой ею взрощеных. Жрица одна, а клинки пусть и редки, но заменимы, как это не прискорбно. Что ж можно и к ужину спустится. Томас жаждет подробностей.
Кажется, я переобнимался с большей частью деревьев этого прекрасного места. Надеюсь, те которых минуло моё внимание, не затаили обиды. Жрица поступила так, как все кодексы ей запрещали. Спасая свою жизнь, она чуть не погубила чужую. Хотя я тоже хорош, если решил делать, делай, а не рассматривай, вот труп уже можно осмотреть и даже во всех подробностях, и чучело сделать, на память. Впредь буду внимательней. Ооооо, как всё кружиться. Зеван шёл уже час, но далеко от места своего падения (в прямом смысле) не ушёл. По сути, он должен был качественно умереть, но нет, остался жив, но иссушен магически, а физические силы были подорваны на корню. Светало. Он сидел, прислонившись к стволу дерева, запрокинув голову назад, и спал. Алые лепестки изысканного цветка медленно возникли из рассветных лучей, чуть прозрачные, в кровавых прожилках. Жасмин становился всё более реальным, он поднялся на тонком гибком стебле, лишенном листьев, качнулся, по Чаще неуловимыми нотками поплыл нежный аромат сладковатый и свежий, запахло грозой. Мгновение цветок, прекрасней которого не было ни в одно мире, существовал, но движение воздуха спугнуло ведение, лепестки, вздрогнув, опали, истаял стебель, лишь едва уловимый запах напоминал о Алом Жасмине. Зеван вдохнул полной грудью и проснулся полным сил. Пророчащие не оставляют своих детей.
Оказываться, если спокойно ни куда не торопясь прогуливаться вдоль подземного озера то можно великолепно отдохнуть, тонкие серебристые струйки, поднималась от водной поверхности, насыщая воздух озоном, отчего легко дышалось, а игра кристаллов, не замеченных в беготне и спешки, порождала дивные по сочетанию цвета и переливы. Тарнор гулял под ручку с Даром, причиной этого тандема стала накрепко вывихнутая лодыжка, лодыжку вправили, но болеть нога не перестала. А ворожить, здесь особо не выйдет, посему подлечить доблестного офицера не удалось. За спиной изображая почётный караул, плёлся грустный лосса’нелл, и тихо шуршали пергаментной кожей мертвяки, но стоило свернуть с прямой, как конвоиры преграждали дорогу. Единственный путь шёл в невысокую арку, то ли дыры, то ли норы, куда идти совершенно не хотелось. Но видимо идти туда все, же придется.
Марионеточник пил горячий чай из широкой кружки и закусывал его мятными печенюшками.
-Ну, что Дорогая, я всё сделал, как ты хотела? Мальчики вот-вот созреют, чтобы пойти в нужную сторону. А, да! Бери ещё чай и попробуй вишни в сахаре, сам собирал…
Первый Лик улыбнулась, Марионеточник был создан немногим раньше того, как появилась смерть и вернее друга у Леди не было.
-Благодарю, Иварэнассэ, ты как всегда не подвёл мен. С этим некромантом никогда не знаешь чего ждать, да и Второй открыл на него охоту… Желая обрести тело, существенней того которым он обладает.
Иварэнассэ или Вечный Кукловод – так звали Силы и Пророчащие, того кто мог любого из них сделать марионеткой, откуда он пришёл и кто был его отцом неизвестно, известно лишь, то что нити Кукловода пронизывают все миры и все мы привязаны к ним, ему остается лишь немного потянуть.
Дар оказался великолепным рассказчиком, Тарнор слушал затаив дыхание, как матушка герцога, необычайно деятельная женщина, занималась воспитанием сына. Вообще это дивное создание обожало комфорт и стремилось к уюту, но несколько раз в год на графиню нападала жажда новых впечатлений и она, подхватив Дариана, лезла с ним в какие-нибудь горы, где месяц они сидели на подножном корме и тренировались в изготовлении зелий и ядов в полевых условиях. Особенно красочно вышел эпизод прятанья от бывшей наёмницы в терновых кустах. Царот – наставник некроманта, решил, что дивные болота, именуемые Гадкими топляками, на которые зазывала сына, а заодно и его учителя Аннерлер, дабы найти там редкую травку, не очень-то их порадуют, а вот сверзиться в вонючую, хлюпающую жижу очень, даже можно. Прикрывшись тремя щитами и почти не дыша, они в ужасе следили за герцогиней выискивающей дезертиров, короче просидели они там часов десять и вылезли, лишь изрядно проголодавшись.
Таки в этот ход они пошли, пахло там затхлостью и чем-то ещё, настолько не приятным что мальчики внюхиваться не стали. Лаз перешёл в винтовую лестницу, плавно уходящую в глубины земной тверди. Дар несколько раз ударился головой о низкий свод и порадовался что мёртв, а то было бы больно не столько физически, сколько морально. Сзади пыхтел Тарнор, считая ступеньки:
- Тысяча восемь, тысяча девять… Да, гийнер, побери, когда они кончаться!!??
- Не раньше, чем мы сотрём ноги, по моим ощущениям ещё столько же и полстолькоже нужно пройти…
Ответом ему был сдавленный стон.
Тихая мелодия наполняла своды музыкальной комнаты. Тонкие пальцы скользили по костяным клавишам, извлекая чистые звуки. Джэзабэл рассказала всё Томасу, но тот знать не знал, ни о каком Парлаате. Из консульства Запретного Леса прибыл Главный Консул, он был с пристрастием допрошен Великой Жрицы и не менее Великим Инквизитором, но только делал удивлённые глаза и как эпилептик, в знак незнания, тряс головой, умудряясь при этом, сохранять достойный и гордый вид. Плюнув на упрямца его, торжественно послали обратно. Оставшись одна, Джэзабэл бродила по инквизиторскому замку и с удивлением обнаружила зал, в котором хранились самые разнообразные музыкальные инструменты. С детства любила жрица музыку, музыка несла ей покой, гармонию, успокаивала и утешала, вот и сейчас наигрывая «Тревожный вальс» давно сгинувшего композитора, леди Версэт выстраивала чёткий план своих следующих действий: «Значит так, для начала нужно выспаться. «Утро вечера мудрее, утра дарит солнца свет», как сказал один поэт…» Приняв это судьбоносное решение, она отправилась искать свои покои.
Чаща молчала, сутки прошли с того момента, как ловец напал на Джэзабэл Линаррию Версэт и её кортеж. Изуродованные тела лежали нетронутыми, пахло кровью, ещё ощутимей веяло болью. Долг. Единственная цель в жизни – защищать. Защищать ту, которая нашла их умирающими в трущобах, дала дом и самое ценное - свою любовь и заботу. Мастерство, которое он оттачивал все свои 60 лет жизни, оказалось бесполезным перед лицом мёртвой твари, твари которая, питаясь смертью, отращивала себе отрубленные конечности, восстанавливала плоть и продолжала убивать. Каждый из четырёх клинков связки получал звание по сторонам света. Изуродованное тело клинка Севера умирало, но сознание оставалось незамутнённым. Он молился Единой о том, чтобы Богиня дала ему ещё один шанс, возможность быть рядом с госпожой и защищать её. Он молил, но ответа не было, последний вдох и тело конвульсивно дрогнуло, изогнулось, из многочисленных ран начала сочиться запёкшаяся было кровь. Нет, это была не смерть - трансформация, тело потеряло слишком много плоти, заменить её было нечем и человек мучительно превращался в хищника – лоркара, ближайшего родича метаморфа-перевёртыша, но не способного перекидываться в человека и гораздо мельче его. Зато передние конечности этого зверя окачивались человеческими ладонями, способными держать оружие. Клинок Севера с трудом поднялся, привыкая к новому телу, перевязь лопнула и он, наклонившись над своим братом Западом, снял его, аккуратно извлёк чужие мечи, вложил в ножны своё оружие. Теперь можно было искать Великую Жрицу.
Теплый свет. Нежность и безмятежность. Сны Великой Жрицы были преддверьями небесных чертогов Единой, в них пели сказочные птицы и распускались дивные цветы, которым нет названия. Порыв ледяного ветра. Ощущения падения. Померкший свет. Голос строгий и печальный: Ты нарушила Мой Закон. Спасая свою жизнь, едва не лишила её живое существо. Ты будешь наказана. Я лишаю тебя своей благодати, и пока ты не исправишь содеянного, не сможешь взывать ко мне.
Вскрикнув, Джэзабэл проснулась. Села, поднесла к лицу ладони, разглядывая их. По ощущению ничего не изменилось. На прикроватном столике стоял гладиолус вот-вот готовый расцвести. Скосив на него глаза, Джэз попыталась заставить цветик распуститься, растение проигнорировало Жрицу. Джэз в упор уставилась на упрямца. Ноль результата. Плюнув на гордость леди, потыкала в гнусное клубнелуковичное пальчиком. Растение качнулось, но осталось непреклонным. Оплот инквизиции огласил яростный рык переходящий в вопль.
Сердце трепыхалась за клеткой из рёбер норовя пробить своё тесное вместилище и упасть к ногам. Ноги то же болели, не одна спортивная подготовка не предполагает ходьбу по лестницам, число ступеней которых переваливает за три тысячи, особенно это выматывает, когда твой спутник мёртв и не устаёт по определению. Дар периодически вспоминал, что Тарнор несколько живее и устраивал передышки по полчаса после каждых трёхсот ступенек. И вот он долгожданный миг - коварная лестница сделала крутой поворот и вывела путников через полуобвалившуюся арку на берег эмм…скажем озера. Поверхность водоёма вызывала подозрения своей гладкостью, вода была настолько чиста, что создавалось ощущение, будто кто-то накрыл ковш озера стеклом, под которым пустота. Сидя на обломке арки украшенном резьбой угрожающего толка офицер Ковен тоскливо думал «Слишком много воды…одно озеро, другое озеро, скелеты на верёвочках, неубиваемый редкий монстр, а ведь всё началось так невинно, с развороченного трупа…» тяжёлый вздох вырвался из героической груди. Дариан как всегда полный скепсиса обходил озеро по периметру, благо оно было не большим. Так, так, похоже вот она Мёртвая Вода, есть фиал для неё, интересно если окунуть туда руку, что с ней случиться… Отсохнет, раздвоиться или что по хуже, хотя лично мне терять нечего. Встав на колени граф, извлёк из внутреннего кармана бутылёчик и потянулся к воде. А берега то осыпаются, и наш некромант вместе с ними. Неудачно устроившись на шатком камне, Дариан красиво взмахнув руками, спикировал прямо в воду. Тарнор вскочил и так быстро, как только это ему позволяли болящие ноги поковылял к месту трагедии. Отфыркиваясь и поминая всё своё генеалогическое древо, вплоть до последнего желудя злющий Дар вылез на берег. Ковен присвистнул, уставившись на друга.
- Поздравляю, ты отлично выглядишь…
Не прошло и полгода...
Момент падения, вода приняла тело, хлынула в нос и уши…голоса, образы, цвета и иллюзии запахов. События, произошедшие до появления Дариана и даже Арентовиила. Капище Шести Ликов Смерти, сад Каменных стражей – жуткие статуи закутанные в плащи из мрамора, готовый разорвать любого чужака, осмелившегося незваным прийти в Дом Смерти.
Великая битва окончившаяся гибелью обоих войск, ни один человек не ушёл живым из того сражения, была зима, пурга началась с первыми звуками рога, трубящего наступления и окончилось со смертью последнего война участвующего в этом бессмысленном действе.
Голоса, голоса, голоса, они нестройным хором взывали к Дариану, и он понимал, что сходит сума, что ещё мгновение и безумие воды захватит его и потащит на дно, туда, где нет спасения. Он умрёт окончательно и Тарнор навсегда останется в подземельях не способный найти обратной дороги, и от дикого крика проснётся его отец и попытается успокоить корчившуюся от непереносимой боли мать, потерявшую своего единственного сына, и истают печати, что сдерживали силы древних могильников и поднимутся мёртвые и Второй Лик утопит Арентовиил в крови и мучительных смертях.
Вода была безумна, в прошлые времена она служила для исцеления смертельных ран и бальзамации, только мёртвые и умирающие могли касаться её, живым это было запрещено.
Без своих слуг Лики смерти не могли существовать в реальном мире. Глашатаи их воли и сил, их дети и проводники – шестеро смертных облачённых в белые мантии и безликие маски были не только великими некромантами, один из них был магом, другой целителем, третий пророком, четвёртый воином, пятый учёным, шестой убийцей.
Капище было разделено на семь секторов, шесть внешних, в каждом из которых стояла статуя одного из Ликов, и центральный – седьмой, обиталище самой Вечной Госпожи и её сына - верховного Служителя. Раз в полнолуние шестеро жрецов храма особым ритуалом очищали воду от бремени вечной памяти, спасали её от безумия, а Служитель молил Вечную Госпожу, напитать священную влагу своей силой и так было всегда.
Но Второй Лик, Лик - непомерной гордыни, Лик смерти королей, политиков и полководцев решил, что в мире стало слишком тихо. Верный ему слуга, дворянин-убийца отравил за трапезой служителей прочих ликов, своих названных сестёр и братьев.
Баланс был нарушен, пять Ликов, не имея смертных, связующих их с реальностью ничего не могли поделать и начались революции и пали династии и кровавые войны, как чумное поветрие окутали мир и Второй Лик возомнил себя самой Смертью. В ту пору великий Служитель отлучался, он нашёл приемника и обучал его в кристальных гротах, близь Штормового Моря. Ибо не передавался этот дар кровью, он мог проявиться, лишь у того кому благоволит Вечная Госпожа, а её благодать всегда была тяжким бременем. И почувствовал Рэаллар, таким было имя великого Служителя, что Смерть взывает к нему и Лики остались без слуг и безумие овладела Вторым. Ученику своему он строго настрого запретил покидать гроты и ушёл…
Больно и одиноко. С клёкотом кровь пытается течь из горла. Рэаллар сглатывает едва, не захлёбываясь, он не позволяет ярко-красной с тёмными гранатовыми бликами жидкости покидать своё тело. Подняться нет сил, и он полулежит на храмовых ступенях разбитых и искрошенных, левая рука зажимает рваную рану внизу живота и умирающий чувствует, как его собственная горячая кровь всё медленнее и медленнее течёт, остывая. Смерти всё не было, жизнь не хотела отпускать Служителя. Там в потемневшем храме лежат самые близкие ему люди, среди которых была его невеста - служанка первого лика, талантливая целительница, теперь она рядом со своей хозяйкой-сестрой. А предатель искалеченным, изломанным потерявшим очертания чудовищем распластался у подножия опустевшего постамента Вечной Госпожи, сияние её силы исчезло. Победы не было.
Болезненный укол и он открыл глаза. На ступенях полукругом стояли пять фигур, шестая коленопреклоненная опутанная туманными лентами смотрела на него в упор. Рядом с Ликами стояли их слуги, не было слуги только у Второго Лика. Ласково улыбнулась Рэаллару его невеста. Лики, истаивая, расступились, и он посмотрел в глаза своей Матери. Покой.
Дрогнули колонны, Каменные стражи плотнее закутались в плащи и закрыли глаза. Капище медленно погружалось под землю. С мелодичным звоном безликая маска выпала из правой руки Служителя и разбилась на мельчайшие сияющие серебром осколки. Не стало Дома Смерти.
По извилистым дорогам этого мира бродит человек в безликой маске, он помнит своего учителя и, перерождаясь, раз за разом, он ищет слуг для ликов и сына для Великой Госпожи.
Вода осталась без присмотра, и вся боль вечной памяти поселилась в недрах влаги несущей исцеление. Задыхаясь Дариан вылез на берег и крикнул Тарнору попытавшемуся поднять его: «Не вздумай ко мне прикасаться. Отойди от воды, она убьёт тебя!». Только что Генеральный Некромант пережил смерть. А ещё он точно знал, что теперь нетленен и тело его совершенно как прежде.
Окрасив облака рубиновым светом, солнце лениво сползало с небосвода, редкостная тишина вот уже третий день царила в Арентовииле, для проклятого города это было в новинку. С Чумного кладбища не было вестей, а ведь газетные сводки обычно каждое утро описывали бесчинства тамошней нежити, некоторые корреспонденты считали, что способствовала всеобщему упокоению Чумного бригада Ведунов, отправленная туда городской управой. Правды не знал ни кто.
Аннерлер сидела на супружеском ложе и смотрела на профиль мужа стоящего у окна, заложив руки за спину, брови его были сдвинуты на переносице и лоб прорезала вертикальная морщинка, золотистые волосы благодаря освещению отливали сейчас красной медью. Граф до сих пор был зол на жену за самовольный уход из дома. Потеряв сына (во всех смыслах этой фразы, ибо даже тела Дариана было не найти) он не желал потерять ещё и жену, отчётливо понимая, что тогда точно сойдёт сума и жить ему будет незачем. Магнифик молчала, со своим нэ-лэр она не разговаривала с того памятного вечера, когда он злющий приволок её домой и первый раз за всю их долгую семейную жизнь отчитал. Оскорблённая до глубины души убийца проглотив: «Я могу за себя постоять!» гордо удалилась отмываться от грязи и лечить травмы, полученные от Фьёрэн'Ара и неизвестного душегуба с цепью. Кстати, труп девицы вызванные жандармы отправили прямиком в морг, в котором Александра издала тяжкий вздох и принялась за осмотр.
Аннерлер ещё немного посмотрела в спину мужа, которая выражала крайнюю степень холодной обиды и решила применить запрещённый приём. Встав с супружеского ложа, она бесшумно скользнула к графу и нежно обняла за талию со спины, Эллэрран вздрогнул, сколько лет живёт с наёмницей, а всё привыкнуть не может, к внезапной смене её настроений, и тихо зашептала: - Ну, нэ-лэр, не дуйся. Ты е знаешь я волновалась за Дара. Понимаю ты переживал за меня… И даже повод был, но ты ведь как истинный рыцарь спас свою даму… Поцелуй меня и не дуйся.
В чём подвох граф понять не мог, Аннерлер всего один раз извинялась, тогда она «совершенно случайно» взорвала их загородный дом, чуть не стерев с лица вечности досточтимую семью де Гаррофа. А что она задумала сейчас аналитический ум лорда аристократа постигнуть не мог. Повернувшись к жене он нежно её обнял, Аннерлер смеясь повернулась к окну спиной и пошла на графа держа его за предплечья, граф точно помнил что сзади была кровать. «Это интересно, что на неё нашло» подумал Эллэрран целуя жену, внезапно тело налилось свинцом и теряя сознание мужчина рухнул на постель продолжая держать жену. Фух, хорошо что не на меня упал. – Аннерлер с трудом освободилась от объятий мужа, тонкую иглу с морфом (сонным зельем, коего хватит ещё на одну дозу) она аккуратно подколола к отвороту своей рубахи. Тэкс, каков план моих действий. Найти парнишку офицера, он вроде сильно по Дару скорбел и вытрясти из него, то что он знает. Если не найду офицера пойду в морг, к этой как там её…а не важно, пойду и точка. Я мать и имею право знать, что стало с моим единственным сыном! Развернувшись, грозная и стремительная как трирема графиня, пошла искать виноватых в смерти её дитя, ну или хотя бы тех, кто может подсказать причину его гибели.
Морг встретил их родными ароматами. Мокрые, грязные ободранные и как следствие злые Тарнор и Дар ввалились в вотчину Александры. Заведующая моргом сидела за своим рабочим столом и задумчиво вертела в пальцах шипованную цепь с семью крупными звеньями, на потрескавшейся столешнице перед ней лежали ещё две похожие на ту, что женщина держала, но на них было больше звеньев. «Мальчики, я даже не буду спрашивать, где вы были и что делали, глядя на вас и так всё понятно» - Кэрт встала и, подойдя к старому, порядком рассохшемуся шкафу извлекла шерстяное одеяло, кинув его беспрерывно чихающему офицеру кивнула на дверь подсобки – Иди. Переоденься. Тарнор послушался.
Путь наверх занял меньше времени, чем им думалось. Остаток лестничного пролёта, Тарнор проехал на графских закорках, сам он уже идти не мог. Тётушка Хелайнис встретила их как родных детей: «Это вы где так долго ходили, а? По моим расчётам вы должны были вернуться с полчаса назад. Принесли. Вот молодцы. Ну что на меня смотрите, немощные? Принесли, что нужно и топайте отседова. Шевелимся, шевелимся!» Цитадельные чары мягко расступились, пропуская своих пленников на помойку. Тарнор, поддерживаемый Дарианом под локоть, негодовал: «Вот неблагодарная! Даже спасибо не сказала! Нет, ты только подумай! Вот и делай добрые дела! Сам весь изгваздаешься, ты вон в воде этой мёртвой бултыхался, а тебе даже чашки чая не нальют…» Обоим товарищам было ясно что идти им сейчас можно только в одно место в морг к Александре и не сговариваясь они двинулись в одну сторону.
Что чувствовал Дариан Вентура Альберт Ферагон де Гаррофа и Аронгерра бывший генеральный некромант Арентовиила? Практически ничего. Он по-прежнему был мёртв, но (!!) теперь нетленен. Мёртвая вода с её круговоротом безумия, с вечной памятью о чужих жизнях, о гибели храма Вечной Госпожи дала его телу целостность, но она не смогла вернуть ему чувств, присущих людям. Он видел, слышал, но не осязал, не обонял и подозревал, что если ему подать мраморное мясо с поджаренной картошкой, то он к своему великому сожалению вкуса не почувствует. Увы. Он прислушался к своему организму, сердце не билось, лёгкие не дышали и прочие внутренности хранили гордое молчание. Ощутив на себе пристальный взгляд (Ух ты! Я что-то таки чувствую!) он подмигнул Александре, которая явно намеревалась сделать на нем оригинальную перфорацию, и спросил: «А шо такэ?» Патологоанатом привычным движением руки извлекла из воздуха скальпель и пошла на него. Эй! Алекс, а может не надо? – всполошился некромант и на всякий случай поместил между собой и Кэрт стул – Ну что я тебе сделал? Подумаешь пол водой залил! Кэрт сделала успокоительный жест и выдохнула на грани слуха: Не шевелись.
Виконт Вергал Аррканаарр успешно претворялся бессознательным, висящим вниз головой телом. Он всей душой (или что там заменяет вампиру вышеназванную эфемерию?) страдал о погибшем цилиндре, обтянутом чёрным шёлком с серебряной искрой, и трости из фиалкового дерева с серебряными накладками и гербом его дома, которую ещё можно было спасти, вынув из грязи. Поставить ловушку на пороге его дома мог только полный кретин или кретинка, что более вероятно. Ну не действуют на ненормальную никакие душеспасительные беседы. Из-за дерева появилась как-её-там, ах да - Стинар, младшая инквизиторша, ученица Томаса. Сегодня её от порки не спасёт даже сам Создатель и всё его воинство. Я так решил. Подойдя к висящему вампиру девушка выудила из-за спину палку и с опаской потыкала в кровопицу и губителя жизней, тот не отреагировал совершенно и она решила сделать следующий шаг. Зря. Нельзя пристально смотреть на вампиров вообще, а на этого в частности, от своих предков он унаследовал красоту, которую воспевали в легендах и смотреть на него можно было долго (ни раз и не два он этим беззастенчиво пользовался.)
Убедившись, что порождение ночи и зла не подаёт признаков жизни (Тьфу, какой жизни? Он же от рождения мёртв. Стоп…от какого рождения? Так. Не важно.), ученица Великого Инквизитора затянула одноголосый антифон об изгнании зла. Чего она собственно ожидала от своих стараний, сказать сложно, вероятно виконт должен был покрыться трещинами и рассыпаться прахом, или превратиться в человека («Вот ужас!» - мысленно содрогнулся Вергал), или с ним должно было случиться ещё какое непотребство. Вампир с трудом выдерживал пение первые пятнадцать секунд. Фальшивые нотки били по барабанным перепонкам со страшной силой, зубы начало ломить, волны тошноты подкатили к горлу. Плохо переносил отсутствие слуха у других, музыкальный гурман и эстет виконт Аррканаарр. На очередном пассаже, когда голос певицы поднялся к небесам, сообщая: «И зло исчезнет в свете Твоём расстворясь», Вергал открыл глаза (прекрасные - цвета вечернего неба, когда мягкие зелёные тона, переходят в глубокий синий бархат) и собрался отчитать неумеху, которая да, действительна способна убить вампира – пением, но никак иначе. Ох, и зря он сначала не открыл рот, напоровшись на взгляд совершенно фантастических глаз, Стинар споткнулась посреди строфы, тонкая «Нить веры», которая держала виконта в подвешенном состоянии лопнула, и вампир во всём своём великолепии низвергся в лужу, в большую, грязную лужу прямо на цилиндр (чем и добил его). Плащ из драконей кожи прекрасной выделки не погиб, да, но испачкался изрядно, шерстяной костюм нежных пастельных тонов, сорочка и чувство собственного достоинства пострадали очень. С волос виконта текла вода, в них же запутался некий объедок. Восставая из лужи, как древнее божество из моря, Вергал был грозен. Стинар виновато улыбнулась и ойкнула, судорожно пытаясь придумать предлог для срочного исчезновения с места происшествия. Оглядев себя, вампир издал страдальческий стон: «Барышня, скажите, вы решили истребить всё моё имущество? Лишённая возможности убить меня, вы намереваетесь меня выселить? Выжить, да? Эльфийский шёлк, проникновение в моё жилище. Жуткое пение, а теперь это?» Девушка виновато лепетала извинения и, не выдержав, заявила: «Вы тёмная тварь! Вас должно уничтожить! Любой служитель церкви своим долгом считает уничтожить вас!». Виконт саркастически приподнял бровь, вспоминая Томаса: «Я не знаю, что там у вас произошло в жизни. Может быть, орда вампиров накинулась и на ваших глазах в клочья разорвала всю вашу семью, друзей, кошку и тараканов в доме за одно, но я-то тут причём? Скажите честно, вы решили испортить весь мой гардероб? А не проще ли открыть мой комод и выплеснуть туда канистру кислоты? Значит так, я вас накажу». Девушка сглотнула и шёпотом спросила: «Вы меня укусите?» Виконт на мгновение даже потерял лицо и скривился: «Я? Вас? Я похож на существо, которое тянет в рот что ни попадя? Даже если бы я умирал с голода, то не выпил бы ни капли вашей крови, мало ли чем вы болеете. Вы будете стирать то, что испачкали. Ясно?»
Вселенская темнота расцветилась потоком золотого цвета, рассыпающимся на нестерпимо сияющие лилии, фиолетовые розетки фейерверков застывали индиговым узором и пропадали вслед за лилиями, россыпи изумрудов мелодично позванивая, вспыхивали рубиновым огнём и истаивали как угли, брошенные на воду. Голову наполнял попеременно нарастающий гул, достигая апогея, он вызывал желание срочно умереть и не мучиться больше. Эллэрран шёл на ощупь, пошатываясь, первая попытка открыть глаза едва не загнала его обратно в обморочное состояние, говорить то же не следовало, поэтому до сих пор он и не позвал Тревора. Пространство отказывалось ориентироваться. Доза морфа была мощной рассчитанной на его пропорции, а уж после того как действие зелья прекращалось нужно было минимум час лежать иначе ослабленный организм мог выкинуть совершенно непотребную штуку, ну например сердечный приступ. Попался как ребёнок. Ну нэ-лэр, ну погоди. Поймаю сразу же в загородную резиденцию вывезу на месяц, неееет лучше на два!
Когда на тебя из-за дверей выпадает твой собственный граф это, наверное, немного смущает. Дэшо поднял себя, а заодно и крепко зажмурившегося супруга беглой Аннерлер. – Милорд, простите за нетактичный вопрос, а что произошло?
Эллэрран только покачал головой и попытался пройти в сторону открытого окна, видимо наивно пологая, что там дверь. Бывший гончий развернул своего благодетеля в нужную сторону и аккуратно повёл, приговаривая: складка коврика, порожек, косячок, осторожней, осторожней ваза вашей супруги (жуткое безобразие из глины, покрытое лаком бирюзового цвета собственно ручное творение бывшего магнифика). Тревор пытался предположить, что за дрянь могла так серьёзно навредить его хозяину и понял только одно, графу нужно выпить и не одному, а в компании – срочно!
Сколько он помнил себя, ему снились сны, стоило закрыть глаза, как череда видений призрачным потоком накрывала сознание лишая воли и сил. Тёмные, тягучие, жуткие. Кошмары - больше ни чего. Он старался не спать как можно дольше, но стоило только хоть на мгновенье расслабиться, как сквозь реальность прорастали цветы кошмара. Кем был этот человек, как его звали. Безымянный – именно так он обращался к себе. Всё изменилось, когда пришёл Он. Кошмары прекратились. Он был назван Другом. Он дал цель Безымянному. Пришелец часто разговаривал с Безымянным, нельзя назвать это разговором, ни слова не было произнесено во время их бесед. Ведения. Цепи. Шипованные цепи, тянущиеся в бесконечность. Цепи, разрывающие плоть. Цепи, по которым текла кровь, от неё поднимался чуть видимый пар, она давала силы тому, кто пришёл из небытия, и могла освободить его. Цепи что видел Безымянный, он нашёл на Чумном Кладбище в склепе одного франта, что они делали там одному гийнеру известно. Смерть была нужна, тому, кто пришёл из небытия, она и только она давала Ему надежду на освобождение. С каждой жертвой на цепи становилось на одно звено меньше…
Собственно, что я ожидал? Какие изыски могут быть в этой дыре? – Зеван брезгливо ковырялся в тарелки с псевдо жаркое. Даже не желаю знать из чего всё это готовят… Это, полагаю, вредно для моего пошатнувшегося здоровья. После того, как проклятая жрица (чтоб ей сейчас икнулось с летальным исходом), самым подлым образом ускользнула, выпив из него все жизненные соки, Зеван весьма похудел (ну да осталось от него мало). Не смотря на поддержку Алого Жасмина восстанавливался он медленно, как и любой полукровок Парлаат не блистал крепким здоровьем с детства, а после встречи с жрицей, любая простуда могла свалить его как хук в челюсть и с тем же результатом (нет не тройной перелом кости, а продолжительный нокаут). По дороге из Чащи, Зеван умудрился поймать и полностью обессилить троих магов и его силы духовные в отличии от физических были на подъёме. Он мечтал, как загонит госпожу Джэзабэл Линаррию Версэт в угол и, забрав силы жрицы, долго и с удовольствием будет её убивать. Ах, мечты… Абсолютно никакого труда не составит её найти, резиденцию всем приезжающим духовным лидерам предоставляет церковь, а вернее гостеприимная обитель братьев Инквизиторов. Вот там он её и повстречает. Да. И расквитается. Да. От этих мыслей Зеван получал почти физическое удовольствие.- Джэз, успокойся со всеми бывает. Божественное благословление это хорошо, конечно, но зачем же так переживать. Подожди маленько, всё образуется!
Ответом ему был грохот и треск. Великая жрица металась по кабинету не менее Великого Инквизитора и крушила всё, что попадалось под руку. Ножки изящного верарского стула торчали из портрета самого Томаса, звёздная система тончайшей работы, втоптанная в паркет жалобно дзынькнула, когда Джэзабэл в очередной раз по ней пробегала, астролябии, планисферы, квадранты, искорёженные и погнутые, как осенние листья разлетелись по всей комнате. Томас радовался, что его бесценные книги и свитки защищены от вандалов. На данный момент леди Версэт обрывала тяжёлые шторы и священник гадал, упадёт на неё бронзовый карниз и что будет, если всё-таки упадёт. Подходить к разгневанной женщине он откровенно боялся, мало ли что оторвёт тебе такая на вид хрупкая барышня. Не понаслышке знал инквизитор - чем хрупче и безобидней выглядит твой противник, тем он опаснее. Со шторами жрица не справилась, тяжело дыша, она стояла, опершись на стену и прислушивалась к себе. Вспышка гнева первая за все её перерождения, все жизни - выжгла душу и опустошила сердце. Джэзабэл пошла на Томаса, тот выскользнул из кресла, предложив его даме.
Хотелось взвыть, именно взвыть, не зарыдать, не начать биться в истерики, а взвыть от безысходности. Вот кто она теперь, кто? Бывшая жрица? Глупость какая, жрицы Единой Богини не бывают бывшими. А если она убьёт себя во искупление, то переродиться или начнётся новая эра жриц, а может жрецов. Джэзабэл вскочила и начала нервно ходить по комнате. Выхода она не видела. Осторожно и вкрадчиво подал голос Томас: - Ни кто не знает, что твои силы сгинули неизвестно куда. Проверять ни кто не стане…
- Я знаю, Томас. Скажи твой Бог отступился бы от тебя?
Инквизитор хмыкнул: - Мой Бог позволяет убивать во имя веры. Мой Бог вёл войну со своими творениями и низверг их в вечное ничто, мой Бог милосерден, но кровь на его ладонях и на руках слуг Его. Нет, Он не отречётся, но жестоко покарает за отречение.
Джэзабэл печально улыбнулась: - Что ж. Моя Богиня не прощает гораздо больше, чем твой Творец и я не могу её винить…
«Гийнер, тяжёлый боров…» - подумал Зеван, пристраивая голое тело одного из братьев инквизиторов в какой-то подсобке. Одолженное одеяние жало в плечах, было коротко и болталось, как ветошь огородного пугала. Дабы скрыть перебор своего роста маг сгорбился (вызвав этим возмущённый треск ткани где-то на спине), и накинув на голову капюшон послушника, пошаркал вдоль бесконечного коридора, лишённого каких либо признаков окон или дверей. Он ещё не до конца восстановился, и у жрицы, конечно, были против него шансы, но это его мало волновало. Маг чётко знал, что если победит то станет обладателем силы сразу четырёх стихий, да он полностью поглотит все способности девицы, навечно лишив её богиню служителя. Прекрасный план, просто отменный. Поразительно насколько плохо охраняют резиденцию Великого Инквизитора. На месте Томаса Арквемады, он давно бы устроил показательную порку начальнику охраны. Хотя если по справедливости, то защита стоит хорошая, но против чернокнижников, демонических сущностей и прочей нежити. А Парлаат был далеко не чернокнижник, он был просто маг. Обычный и незаметный, особенно если чётко скопировать ауру оглушённого инквизитора и накинуть на себя. Мимо пробежала окружённая нежным ароматом яблоневого цветка искомая цель. Судя по всему её, постигла какая-то личная трагедия. О, как это приятно, у неё несчастье, а тут ещё и я. Как всё чудесно получается. Бесшумно мужчина устремился за своей жертвой.
Влетев в свои покои блистательная и великолепная Джэзабэль метнула в стену, стоявшую на подставке вазу чёрного алавастра, украшенную одной из сцен священной книги инквизиторов «Огонь, вода и медные трубы. Пособие для палачей». Несчастный предмет интерьера разлетелся на мириады мелких осколков, пара которых, отскочив от стены чувствительно поранили руки жрицы. Кровопускание охладило пыл разгневанной женщины: «Так. Стоп. Я не истеричка. Я практически владычица одного из могущественнейших государств современности, а веду себя как мещанка. Надо успокоиться и подумать, как вернуть благодать Богини». Джэзабэль улеглась на кровать и начала делать дыхательную гимнастику, успокаивая течение крови и сердцебиение. Закрыв глаза, жрица осторожна начала призывать свой дар, была возможность, что малая его часть просто рассеялась по её ауре, а стяни она остатки в один пульсар, то может и прочее регенерирует. Шанс ничтожный, но чем только боги не шутят.
Зеван осторожно приоткрыл дверь. Жрица лежала на кровати то ли медитируя, то ли пытаясь заснуть. И это всё ему было на руку. Плотно затворив за собой дверь и запечатав её «тремя непроницаемостями» Зеван избавившийся по дороге от надоевшего одеяния, присел на краешек кровати и ласково потряс Джэзабэль за плечо. Дрогнули густые чёрные ресницы и распахнулись, являя миру прекрасные янтарные глаза.
- Мать небесная!
Рука у великой жрицы тяжёлая, что и почувствовал на себе маг, вероятно девушка хотела ударить его промеж глаз, но Зеван успел сместиться и кулак, угодив в скулу, проехался по уху. Сколько бы сильна не была Джэзабэль, но она всяко не могла тягаться со взрослым мужчиной, более чем на две голове выше её. Перехватив руки госпожи Версэт Парлаат без зазрений совести завалил её на кровать и, оскалив удлинившиеся клыки (да, удача на его стороне: пока он прогуливался по проклятущему Арентовиилу, наткнулся на хамоватого, но весьма одарённого в магии вампира ну и немного его убил, попутно поглотив способности) впился в нежную шейку, главным достоинством которой на его взгляд, являлась arteria communis – сонная артерия, а точнее кровь текущая в ней, кровь способная наделить его силой жрицы – управляющей всеми стихиями.
Что-то было не так. Что-то? Да всё было не так!!! Зеван отшатнулся от Джэзабэль, как от прокажённой и начал отплёвываться. Кровь девицы не несла в себе даже крупинки силы, ни грамма таланта, ни унции способностей. Ни-че-го! Перед ним на кровати сидела, обычна, пусть и очень красивая смертная. Смертная, которую теперь он и пальцем тронуть не мог, Алый жасмин запрещал лишать жизни без надобности. Если из создания нельзя почерпнуть силы, то и убивать его не за чем, можно оглушить, связать, стереть память, но не больше… Нда… Противно то как. Зеван доплевал остатки крови по сторонам. Джэзабэль с интересом наблюдала за его манипуляциями.
- А что это с вами, господин?
Ехидно поинтересовалась она. Мрачный взгляд был ей ответом, маг коснулся её лба прохладными пальцами, острые ногти приятно царапнули кожу, и произнёс какую-то ахинею, явно заклинание. Джэзабэль хлопнула глазами ожидая продолжения. Зеван встал, отряхнулся и направился к дверям что-то бормоча, все стеклянные предметы в помещении начали разбиваться, стены потрескались. Маг был в ярости. Память у жрицы не подлежала стиранию.
Они пили чай. От курильниц стилизованных на цветочный мотив, поднимался душистый дым и, свиваясь в причудливые завихрения, таял под сводами куполообразного потолка, сквозь резное стекло коего лился рассеянный свет золотистого оттенка. Прекрасная женщина, в глазах корой таилась скорбь тысячелетий, бережно держала в ладонях блюдечко с обжигающим цветочным напитком, пить приходилось маленькими глотками. На неё с умилением поглядывал забавный маленький человечек – карлик, с короткими кривыми ножками и горбом, выступающим из-за левого плеча, одетый в несуразный яркий костюм, он отдавал предпочтение чёрному чаю с лимонной цедрой. Третья из присутствующих была идеалом красоты по человеческим меркам, во всём её облике скользило благородство и изящество, нефритовый хитон водопадом складок стекал на пол, а на высокой груди сиял кулон – золотое перо символ её власти, вот только поза сидящей не соответствовала её внешности и положению. Она сидела, откинувшись на груду шёлковых подушек, закинув обе ноги на стол, на маленьких ступнях красовались тяжёлые солдатские сапоги. Заметив недоумевающие взгляды своих товарищей, Единая Богиня недовольно скривилась: « Что? Я ещё и объясняться должна? Вам?». Первый лик пожала плечиками: «Успокойся, мы знаем, что до переквалификации ты была богиней войны…» Иварэнассэ, сморщил мясистый нос, потёр висок и сообщил: «Люди, странные твари. Если прочие расы точно знаю, как выглядят их боги, то человеки крайне пространны в этом. Вот ты, Богиня, в прошлом ужас врагов, мать солдат, чудовищная тигрица, ныне в глазах людей трепетная лань, и внешность соответствующая. Ты хоть и можешь выглядеть иначе не желаешь этого, ибо твоя сила в вере прихожан. Первый Лик всегда была такой как сейчас, ей не нужно питаться человеческими молитвами и вера ей ни к чему, она часть, неотделимая часть – Вечной Госпожи. Смерть в её самом милосердном, самом нежном проявлении. Смерть Скорбящая. Вот кто Первый Лик…». Единая фыркнула: «Ну, уж ты то не зависишь вообще ни от кого. Что мешает тебе выбрать форму посимпатичнее?». Кукловод, изобразив смешную гримасу спросил: «Зачем?»
Тяжело было Единой Богине, свою жрицу, возлелееное чадо, она оставила без благословления, оставив той взамен невосприимчивость к магии. В далёком прошлом Богиня была сердцем войны, её духом и прекрасно понимала поступок Джэзабэль, но оставить его безнаказанным не могла.
Тарнор узрел картину, поразившую его в самое сердце (именно так и ни как иначе). Александра шла на Дариана со скальпелем в руке, а тот стоял как статуя. Без промедления юноша выскочил из подсобки и запрыгнул на Александру, параллельно ударив по руке, с хирургическим инструментом, полотенцем. Женщина от неожиданности потеряла равновесие, и они дружно ухнули на Дариана. Лёжа под телами друзей, некромант радовался, что, успел отвести стоявший между ними стул в сторону, а то без членовредительства бы не обошлось. За мгновение до прыжка офицера Ковэна, Александре удалось поймать в пальцы тонкую, почти не видимую нить, тянущуюся из пространства к шее графа и полоснуть по ней скальпелем. Разрываясь, нить, обожгла пальцы холодом и отозвалась видением: По серым улицам Арентовиила, омываемым дождём, кутаясь в выползающий из грязных переулков туман, шла женщина. Шла сюда. Неотвратимо. На всякий случай Тарнор оказавшийся сверху, заломил руки Александры за спину, а то мало ли она буйная. За последнее время он насмотрелся на всякую дьявольщину, вдруг некто вселился в патологоанатома, и управляет им изнутри, откуда-то из глубин её души. Александра пыталась воззвать к разуму офицера и предлагала спокойно поговорить за чашечкой чая. Дариану это всё надоело.
- Кхе-кхе. Уважаемые, я все, конечно, понимаю, но не были бы Вы столь любезны и не встали бы Вы с меня, если это Вас не затруднит. Спасибо.
Тарнор поднялся с усилием, ведь ему ещё нужно было поставить на ноги Александру, руки которой за спиной стянуло влажное полотенце. Кэрт стояла спокойно и не дёргалась, скальпель хищно поблёскивал на полу. Дариан бесшумно скользнув, устроился на подоконнике, откуда поднял стул небрежным движением руки и отправил его к письменному столу (зачем же утруждаться физически, если ты маг, пусть и мёртвый). Граф де Гаррофа, с тоской посмотрел в окно затянутое туманным покрывалом дождя и подумал: «А тоска ли это была? Или прижизненная привычка, которая пропадёт с течением времени. Время самый безжалостный убийца. Все бояться смерти, и недооценивают время, а ведь это именно оно, искрясь и сверкая, пересыпается в тысяче тысяч песочных часов, отмеряющих земные пути живущих и когда, ослепительно сверкнув, последняя песчинка падает в бездну приходит Вечная Госпожа: исторгает душу и живущий перестаёт быть. Шесть Ликов некогда запечатанных. Шесть воплощений Единой Смерти. Приближаясь, каждый из Ликов заглядывал в глаза, умирающему и, забирая душу, забирал и тепло тела. Лики лишь отраженья Смерти, так говорил мастер, но каждый из них являясь частью целого, был индивидуален, каждый отвечал за тех к кому являлся… Некогда, заведённый в незапамятные времена порядок был нарушен, умирающие остались без проводников, по этому Арентовиил погряз в разнообразных неупокоищах, жадных до чужих жизней, страждущих согреть свои ледяные тела, чужой кровью, пытающихся исцелить свои изуродованные души забирая чужие… И кто такой я теперь?» Погружённый в мрачные мысли некромант пропустил момент истины: Александра третий раз объясняла Тарнору, что не пыталась убить и без того мёртвого графа, а перерезала, как ей показалась опасную нить. Дариан встрепенулся:
- Какую, какую нить??
Дверь морга медленно открылась.
Итак, дверь как уже было сказано, открылась. Открылась она совершенно обычно, без всяческих спецэффектов. Граф, сидевший на подоконнике был не виден вошедшему, и сам не видел, кто вошёл, коварная дверь открывалась вовнутрь. Александра, скрученная Тарнором и сидевшая на полу, да и сам офицер, успевший расстегнуть кобуру, расслабились, это со своего места видел Дариан, значит посетитель хотя бы внешне не вызывал никаких опасений. Де Гаррофа даже мысленно хмыкнул, представив картину, которую увидел входящий: на полу сидит Александра, которая выглядит как мужчина, а её заломанные руки держит молоденький парнишка в форме офицера, которая ему велика и с огромной кобурой на портупее. Аннерлер замершая на пороге не знала, что и думать, толи она подоспела к смертоубийству, то ли к задержанию преступника, то ли ещё к чему. Кашлянув, она плавно вплыла в комнату:
- Здравствуйте, господа. Я бы хотела видеть Заведующую моргом – Александру Кэрт. Да побыстрее.
При первых звуках голоса незнакомки лицо Дариана приобрело невероятное выражение, глаза расширились, рот приоткрылся, он начал судорожно озираться в поисках укрытия, был бы жив вспотел бы. Кэрт мельком наблюдавшая за ним, даже подумала, что он сейчас упадёт на карачки и заползёт под её рабочий стол. «Так вот что это была за нить. Мать воспользовалась нашим кровным родством. Явно не обошлось без Вергала, это он создал «путеводную нить». Проклятый упыыыыырь!!!! Интересно, что матушка почувствовала при резком разрыве связи или весь откат ушёл на виконта…»Первый магнифик резко вышла из-за двери, так чтобы открылась доселе не видимая ей часть комнаты. Дарианн поднялся с подоконника, состроил умилительную рожицу (вызвав шок друзей), он помахал рукой и поприветствовал графиню:
- Здравствуйте, маменька.
Приглушённый рассеянный свет, закрытые зеркала и смертельная усталость. Чума вошла в Арентовиил как непрошенный гость, но за пару дней стала полновластным хозяином. Своё внимания она равно распределяла между богатыми и бедными, храбрыми и трусливыми, грешными и праведными. Дом семьи де Гарофа не был исключением. Пока граф Эллэрран огнём и кровью искоренял возникшую в городе панику, усмирял бунты и направлял твёрдой рукой бригады ведунов и лекарей его шестилетний сын умирал. Три дня давала Чума своим избранникам. Три мучительных дня. Многие, поняв, что Чёрная Королева поцеловала их - лезли в петлю, стрелялись или принимали яд. Чума уродовала: на коже начинал проступать извивающийся чёрный узор, становясь с каждым днём всё ярче. На лице сей узор чертил оскаленный череп. Дариан доживал свой последний закат. Все эти страшные дни Аннерлер не отходила от кровати сына. Во все времена страх за любимых людей, заставлял забыть о себе. Она не плакала, не молилась. Отварами и прохладными компрессами старалась графиня облегчить страдания мальчика. Дариан не впал в беспамятство, он прекрасно понимал что происходит. Глядя в побелевшее лицо матери, он старался улыбаться, боль была труднопереносимой, мальчик чувствовал, как тление разлагало его изнутри. Но он не мог позволить себе застонать или пожаловаться. Мама и так переживала, а если он покажет свои страдания, то расстроит её ещё больше. Он же мужчина! «Мужчины не должны ни кому показывать свою слабость, особенно любимым женщинам» - учил юного аристократа отец. Как только Дар начал осознавать мир вокруг себя и себя в мире он понял, что нет никого прекрасней его матери, она была его культом. В возрасте пяти лет юный рыцарь на одном из званых ужинов у короля, разбил губу племяннику монарха, за то, что тот намекнул на недостаточно благородное происхождение Аннерлер. Умирая, он улыбался той, ради которой жил.
Дверь его спальни отворилась, первое, что увидел мальчик, была белая безликая маска и больше ничего. Графиня, заметив, что сын смотрит за её спину, резко обернулась. Дариан отметил про себя, что в её руке тускло блеснула сталь. Взору графини предстал закутанный в непроглядный мрак плаща высокий мужчина, лицо его закрывала белая личина. «Я могу помочь» - мягко произнёс незнакомец, снимая маску. Не молодоё уже лицо его было приятным, глаза смотрели по-доброму, он был опасен, но только тогда, когда защищался, бывший магнифик умела оценивать степень угрозы исходящую от людей. Кроме того он был магом.
Царот (именно так представился визитёр) выведя графиню из спальни, предложил спасти жизнь мальчику. Аннерлер ухмыльнулась, первым её порывом было согласиться мгновенно, но она должна быть уверена, что после чудесного исцеления жизнь её сына не превратиться в вечную расплату. Она напрямую спросила, в чём подвох. Не менее откровенно маг сообщил, что он некромант и желает обучать её сына, потому как после исцеления смерть, сейчас убивающая мальчика, после станет источником сил Дариана…
Объятья матери принесли тепло, некромант считавший что его мёртвое тело не способно ощущать поразился, мгновенье спустя он понял, что лишившись чувств присущих всем живым взамен он получил другие способности. Не ощущая тепло кожи Аннерлер он чувствовал тепло её любви, её переживания и тревоги и радость, радость от того что она видит своего ребёнка, что может к нему прикоснуться.
Громко и в голос отряд ведунов отправивших Кладбищенского Сторожа отдыхать проклинали эту идиотскую идею, это идиотское кладбище, идиотское начальство и свою идиотскую судьбу из-за которой они вынуждены сидеть на крыши шикарного склепа, закрывшись тремя слоями щитов ограждающих. Да любой из ведунов-аллиров убивал нежить касанием открытой ладони, но везде есть свои нюансы и исключения. Как только солнце вальяжно сползло за горизонт, напоследок окрасив небо всполохом багрянца, со всех сторон на пятерых героев и одну кошку попёрла нежить. Мастерством ведуны превосходили своих неповоротливых врагов, но вот количеством те подавляли. Лилиан Морес – глава приказа ведунов, стоя на изящном карнизе созерцал небольшую дружелюбную компанию мертвяков голов этак в сто, взявших в кольцо их склеп, лезть они пока на него не собирались, чего-то ожидая. Но вот чего? . Феран пристроился у высеченной из камня вазы изукрашенной кельтийским узором и почти сошедшей позолотой, мысли его устремились к брату. Да Дариан не был ему родным и поначалу принял враждебно, ревнуя к матери. Но позже они подружились и великолепно ладили. Весть о гибели брата застала его на охоте. Один из клана сумеречных вампиров сошёл с ума, устроил кровавую бойню в отдалённом монастыре, используя свои силы, вызвал из-за завесы сумеречных духов, населил ими тела и повёл их штурмовать соседнюю деревню. Задача была простой: добраться до сбрендившего кровососа и уничтожить, после чего духи, лишившись аккумулирующей силы, покинут тела. Сейчас Дариана не хватала очень, степень этого простого слова «очень» Феран указать не мог, это было очень большое очень. Дариану эта сотня была бы как волчьему пастырю серебряная пуля, то есть ни как. Ведун помнил, как работал брат-любимец Вечной Госпожи. Кого-то он лишал тёмной сути сразу, кого-то загонял в печати, что серебристой вязью чертил на земле. Но чаще всего он призывал Скользящих – духов той стороны, привратников дома Смерти. Не было для Скользящих большего лакомства, чем искалеченная тёмная душа, жаждущая крови. Две почти невидимые тень похожие на ласок или хорьков, работая слаженно, устраивали пиры на вот таких вот сборищах. Некромантов было ещё меньше чем ведунов, на Арентовиил их приходилось всего тридцать, согласитесь этого мало. Генеральный Некромант так и не был избран.
Вампира, кстати Феран уничтожил, правда, тот уже успел войти в деревню, но разобрать на кости местных жителей не успел. Тарис курил что-то вонючее, он всегда курил, когда не работал. Сварг заботящийся о своём здоровье и о чужом, отобрал зловонную сигарету и кинул в нежить, но не добросил, ветер отнёс её в сторону, в кусты. Из зарослей послышался возмущённый кашель: «За что?»
@настроение: Лики смерти
@темы: проза, нда..., впечатления
-
-
21.11.2009 в 14:01Я потом правку выложу, ладно? когда прочитаю и то, что пропустила)
-
-
21.11.2009 в 14:05-
-
24.11.2009 в 09:21Ага, я решила-таки почитать.
Поздно решила, ибо тормоз.-
-
24.11.2009 в 10:02-
-
24.11.2009 в 10:04-
-
24.11.2009 в 10:17-
-
24.11.2009 в 10:18-
-
25.11.2009 в 08:46-
-
25.11.2009 в 08:52-
-
25.11.2009 в 09:00-
-
25.11.2009 в 09:02-
-
25.11.2009 в 09:04-
-
10.12.2009 в 13:29-
-
11.12.2009 в 09:43-
-
08.01.2010 в 13:36читать дальше
Всё как всегда - ты гениальна и я жажду продолжения!
-
-
08.01.2010 в 14:25-
-
08.01.2010 в 14:28-
-
08.01.2010 в 14:46-
-
08.01.2010 в 14:50-
-
08.01.2010 в 14:53-
-
08.01.2010 в 14:56-
-
07.05.2010 в 11:58-
-
16.05.2010 в 12:48Такое ня..... а дальше? Я жажду продолжения!
-
-
16.05.2010 в 22:48-
-
16.05.2010 в 22:48-
-
16.05.2010 в 22:52-
-
16.05.2010 в 23:25-
-
24.12.2010 в 12:18-
-
24.12.2010 в 12:53-
-
24.12.2010 в 12:59