Конечно, каждый думает, что хочет, Покуда головы он не лишен.
начало рассказа
предыдущееЛегко сбежала по ступенькам особняка Аннерлер. Она ни сколько не сомневалась, что Тревор выпустит её, кто кто, а бывший Гончий, должен понимать, что убийца слишком расчетлив чтобы сойти с ума, или даже не так, убийца уже безумен. Местонахождение мужа определялось легко, ещё в первый год их совместной жизни, рациональная дама ввела под кожу супругу кристалл-поисковик и теперь она с лёгкостью могла определить, где её сокровище пропадает и даже как оно себя чувствует. Сокровище вместе с Вергалом было на кладбище, а вот сынули там точно не было. Ведь явно прочёл записку, вот почему он маму не слушает?! Продолжая возмущаться непослушным ребенком, графиня свернула в подворотню, которая должна была вывести её в старые кварталы и обходными путями прямо на место раскопок могилы Дара.
Дворы колодцы, где свет, рассеиваясь, теряется и ветер не может разогнать сырой духоты, мрачные, превращённые в свалки, где под ногами, в такт шагу, хрустит битое стекло, брызгая из под каблука крошевом не лучшее место для прогулок. Конечно, проходя здесь можно было сэкономить больше часа, но и вероятность встретить группу лиц бандитской наружности была велика. Аннерлер шла, напевая, слуха она не имела, но петь любила, единственными живыми существами, которых радовало её пение, были муж и сын, все остальные натянуто улыбались и только из вежливости, либо страха не затыкали уши. Тревога. Отделившись от стены, он скользнул навстречу женщине:
- Здравствуй,первый магнифик.
Удивлённо изогнулась светлая бровь, в голосе зазвучала насмешка приправленная удивлением:
- Ошибаешься, Фьёрэн'Ар, прошло больше двадцати лет с того момента, как я сняла с себя полномочия первого магнифика и передала их тебе.
Он не был, сколько-нибудь зловещ, он не был отталкивающ, но опасен был всегда, и всегда жгли его сердце завить и ненависть. Узкое лицо с кинжальным подбородком, украшали белёсые глаза, сейчас устремлённые на графиню.
Великолепная память не позволяла забыть, как её семилетнюю девчонку привёл обворованный ею же мужчина в дом Проклятых, дом которому служили лучшие убийцы. Она стала ученицей первого магнифика Тени, а Фьёрэн'Ар на тот момент был первым среди равных. Не давались юной Аннерлер силовые упражнения, не могла она не отжаться, не подтянуться, а кувырки приводили её в состояние близкое к шоку. Но несомненными преимуществами ктеры (ктер – ученик дома Проклятых) были бесшумность, стремительность и поразительное чутьё, она могла пройти по незнакомому помещению в темноте и даже край её одежды не задел бы, ни один предмет. Яды, приготовленные ею отличались изяществом воздействия и не обязательно было впрыскивать их именно в кровь, достаточно было просто повредить кожный покров. Первый магнифик не может просто оставить должность, он должен либо убить себя, либо уйти в обычную жизнь, но тогда за его безопасность, ни кто не мог поручиться. Уходя, он оставлял завещание, которое зачитывал глава дома, беспристрастный судья, которого ни кто не мог заподозрить во лжи или собственном интересе и подвеску - камень глубокого зелёного цвета огранки панделок, оплетённый серебряной филигранью - символ первого магнифика. Когда ушёл учитель Аннерлер стала первым магнификом. Фьёрэн'Ар ненавидел её.
- Нет, Аннерлер, пока ты жива я не буду первым.
Скользнул, отвёл руку, ударил, графиня успела среагировать поставив блок, её отшвырнуло назад.
Самое главное не потерять равновесие, упавший противник – уязвимый противник, это Аннерлер твердила как молитву. У ФьёрэнАра слабых мест не было, науку скользящего боя он знал в совершенстве и не женщине, пусть и полной сил, было с ним тягаться. Целился убийца в корпус, значит, хотел не сразу убить, а помучить. Усмехнувшись, графиня подставила себя под удар, прикрывая правый бок подставленной рукой. Удар вышел болезненным, но не нанёс требуемого ущерба, попади он по рёбрам, то досталось бы внутренней полости, а разрыв желчного пузыря, это весьма неприятная вещь. Развернувшись, Первый магнифик красиво подсёк Аннерлер. Падение спиной на грязный, холодный, а главноё жёсткий камень дворовой брусчатки не прибавил графине хорошего настроения, от удара ногой она красиво откатилась, умудрилась извернуться и даже встать на одно колено, не раздумывая Фьёрэн'Ар нанёс удар подкованным ботинком в грудь даме. Хотя убийцы никогда не делились по половому признаку, всегда за основу брались два профессионала и побеждал тот, кто был более достоин.
В глазах потемнело, воздух из груди был выбит основательно, вторично упав на лопатки графиня, судорожно вдохнула.
Вот и всё, мерзкая девица сейчас умрёт, а он наконец получит символ Первого магнифика и осознание того, что он лучший. Подняв Аннерлер за плечи, он хорошенько её встряхнул.
- Никогда не понимал, почему именно тебя выбрал учитель, да ты определённо способна, но на первого магнифика тебе не хватает талантов.
Витая цепочка скользнула в руку графине, в глубине зелёного камня перелился багровый отсвет, острие каплевидного кристалла ударила в грудь Фьёрэн'Ара, пробив лёгкую броню. Разжав руки Первый магнифик пошатнулся, рухнул на колени, кровь вытекающая из раны начала разъедать одежду и плоть, тихое шипение почти сливалось с шорохом капель, падающих с неба и разлетающихся на брызги. Аннерлер ощупала грудную клетку, кости были целы, но гематома будет огромной и очень, очень болезненной. Небо Арентовиила опять рыдало, этот город, который век подряд оплакивал себя.
Устало вздохнув, женщина опустилась рядом с поверженным противником, сейчас в её глазах была видна мудрость того, кто сам убивал и умирал сам, теряя тепло души. Разомкнув пересохшие губы Фьёрэн'Ар с трудом произнёс:
- Как?...
Его плоть продолжила распадаться, разлетаясь невесомым пеплом, который тут же прибивали к брусчатке дождевые капли, запаха тления не было, тонкий аромат жасмина поднимался над умирающим. Подняв лицо к небу Аннерлер печально улыбнулась:
- Я расскажу тебе…теперь можно… У многих народов богиня судьбы это пряха, ткущая нити жизней, как ты мог забыть, что мы ножницы в её руках? Первым заветом убийц тени было помнить, что если не соткан узор, даже самые острые ножницы не в силах перерезать нить… Нас убийц яда и стилета всегда было не больше девяти, учитель – Первый магнифик и восемь учеников. Когда Первый понимал, что узор его жизни завершён, он в «последней воле» указывал приемника. Но обряд посвящения никогда не оглашался. В тот вечер учитель был особенно светел, улыбался, вспоминал, как встретил каждого из своих учеников, ты был дорог ему…но это не важно, перед сном он попросил зайти к нему. Горели свечи тускло, скупо освещая комнату, он стоял у окна, там, где мы жили, помнишь, не было серых дождей, там ночное небо, переливаясь оттенками турмалина ноктюрна, искрилось звёздами. Помнишь нам читали историю, если не был назначен приемник, ученики должны были сразиться между собой, пока не останется один, он и будет следующим Первым магнификом. В камне-символе кровь каждого из Первых, она - яд. Чувствуешь, как твоя кровь становиться кислотой, раздирая тебя изнутри. Я пережила удар в сердце, моя кровь, то же в этом кристалле редкой огранки, не спрашивай как, не отвечу.
Дождь размывал взрытую землю, превращая её в жижу. Эллэрран усердно копал, он хотел убедиться, что могила его сына пуста. Длинные волосы падали на лоб, грязные подтёки на рубахе и брюках всё время обновлялись. Чуть поодаль на одном из крестов сидел Вергал, отказавшийся учувствовать в раскопках, ссылаясь, на то, что ему жаль изысканного костюма. Его моральная поддержка была, конечно, приятна графу де Гаррофа, но лучше бы неумерший – копал.
Дариан рассматривал себя в зеркало, принесённое Александрой. То, что он видел за границами стальной рамы, не могло не огорчать, холод, конечно, задерживал разложение, но не останавливал, что странно. Поднятые мертвецы маршировали вдоль стен, их тела радовали глаз гладкой, без единой отметины кожей. Это де Гаррофа проверял свои способности, на других они действовали безотказно, но вот сам себя он восстановить и забальзамировать не мог. Тонкое обаяние позволяло ощущать всю гамму собственного гниения, характер и без того испортившийся после оживления стал ещё гаже. Особенно доставалось бедному Тарнору, регулярно являющемуся за консультациями. Вот и сейчас юный офицер втолковывал некроманту, о какой-то нежити с пустыря. Скривившись граф, внимал, вертя зеркало в руках, можно конечно расколотит безделку, но жалко, да и Александра не одобрит порчу имущества, а он как-никак – джентльмен.
- Эй, ты меня слышишь. – Раздался над ухом голос борца с преступностью.
Некромант скривился, да он был мёртв, но мимика осталась прежней, обратив взгляд на Тарнора, он соизволил ответить:
- Слышу. Я великолепно слышу не только твой голос, но и мысли. Не надо так меняться в лице. Пойдем, покажешь мне этот пустырь – помойку. Да, да я иду с тобой. Не надо благодарности и восторгов. Просто если тебя сожрут, меня потом замучает совесть, возможно в лице Александры.
Лопата ударилась о крышку гроба, откинув садово-огородный инвентарь Эллэрран начал разгребать землю руками подбираясь к крышке. За спиной послышался ехидный голос:
- Друг мой, а не желаете ли гвоздодёра?
Не сразу граф сообразил, что гроб заколочен и так просто крышку будет не открыть. Когда гвозди кое-как были повыдернуты, а пальцы разодраны, крышка откинулась. Да, действительно посмертная колыбель Дариана пустовала. Отрешенно осиротевший отец пошарил рукой по гробу, на случай невидимости тела.
- Пусто…
Свалка контрады паука была весьма угрюмым местом и что дети здесь могли найти заманчивого, оставалось загадкой. Двое представителей сильного пола вот уже полчаса слонялись по мусорным кучам в поисках следов насилия, ничего не было, вероятно матери запретили детям играть здесь и жертв не последовало. Александра не пошла с доблестными истребителями не-пойми-чего и осталась скрывать очередного кадавра, да и не стремились Дариан и Тарнор тащить пусть и не хрупкую, но даму в городскую глушь. Не-пойми-что объявилось, когда дуэт дошёл до самого центра некогда прекрасного сада, о котором остались лишь слухи. Зов далёкий, но властный прозвучал, беззвучно заставляя подчиняться и идти. Дариан мог отмахнуться от этой попытки контроля, но не стал, зов должен вывести к самой твари. На мгновение глаза Тарнора остекленели и он, словно сомнамбула, пошёл к зовущему, но через пару взмахов он очнулся, дал себе пощечину, дабы предотвратить рецидив. Переглянувшись мужчины позволили зову вести их, но не подчинять.
Промокшая Аннерлер являла собой жуткое зрелище, не терпела аристократка сырости и холода, болела ушибленная злодейским сапогом грудь, ощущения были самые неприятные, как следствие настроение испортилось и горе тому, кто встанет на её пути. Поиск жертвы, на которую можно было бы обрушить праведный гнев не увенчался успехом, проклятущий ливень смыл с улиц Арентовиила всё живое, даже мелкая нечисть и та поспешила укрыться от ледяной стены дождя. То, что женщина убила Фьёрэн'Ара было архиплохо, теперь опять нужен был Первый магнифик, а из кого его выбирать не ясно. Сплошное невезение. В расстройстве решила обратиться к кристаллу - поисковику, чтобы узнать, чем же занят любезный супруг. Супруг был, судя по всему, в шоке, а ведь его предупреждала графиня, что на кладбище делать нечего, так нет, обязательно нужно было по-своему поступить, ну да ладно, он с Вергалом, а каким бы патетично-прагматичным чистоплюем не был этот вампир, но потомков рода де Гаррофа он в обиду не даст.
Трущобная застройка сменилась мрачной архитектурой контрады храмовищ, здесь среди развалин в прошлом колоссального строения, таились нищенские лачужки людей, которым терять было нечего, здесь чаще всего пропадали и не возвращались, а стражи порядка вовсе не стремились в сию область. Обрушавшиеся арки серебристого камня с полустёршимися барельефами, покрылись тёмным мхом, изваяния культового назначения были изуродованы, их незрячие глаза смотрели враждебно, древняя ненависть ко всему живому таилась здесь, но люди привыкают ко всему и здесь жили.
Злость пришлось срывать на камне, пнув изо всех сил булыжник, Аннерлер взвыла, камень оказался только верхушкой плиты и не поддался, а вот нога весьма пострадала. Подвывая нечто нецензурное, и весьма не солидное для столь манерной дамы, графиня опустилась на парапет, стянула сапог и принялась растирать пальцы, которые сохранили свою целостность чудом, ибо хруст, раздавшийся после удара, слышен был отчётливо. Женский крик. Нет, скорее вопль ужаса. Первый Магнифик вскочила и как была босой на одну ногу, так и похромала на звук, двигалась она бесшумно и быстро, неудобства связанные с мокрой поверхностью, по которой она продвигалась, были отнесены к незначительным.
Увиденная картина была такой. Тип не определяемой наружности, скрытой под плащом заталкивал в горло девушке цепь. Цепь была не большая, звенья изящные, но шипованные, отбиться у хрупкой представительницы слабого пола шансов не было, и она умирала. Аннерлер выронила сапог, нервы у неё были в полном порядке, но больно уж не приятное зрелище. Звук удара обуви о камни разнёсся под куполообразными сводами подворотни, убийца повернулся, его жертва корчилась в муках и присматривать за ней было не нужно, приосанившись, душегуб двинулся на магнифика. «Что же за день то такой? То один, то второй норовят убить…» - подумалось герцогине, которая медленно начала отступать.
Зов вывел их на открытую площадку. Немилосердная погода, хлёсткими ударами ветра обдавала мужчин водяной пылью. Тарнор чихнул, даже форменный дождевик не спасал от холода, да и от дождя не особо защищал. Дариан поднял руку, привлекая внимание офицера, от одной из мусорных куч к ним двигался силуэт, который войдя в поле видимости, оказался миловидной женщиной, всем своим обликом напоминавшей добродушную тётушку. Опасности от неё не исходило, но путеводный зов был явно её. Улыбнувшись, явление хмыкнуло: - Юноши, как же вы так легко попались?
За спинами стража порядка и некроманта, медленно поднималась пульсирующая пелена.
Безмятежное дежурство. Ага, как же. Нет и не будет безмятежности на «Чумном кладбище», то что неупокоища не вырвались в город и не пополнили свои ряд обезображенными трупами, была всецело заслуга кладбищенского сторожа. За сегодняшнюю ночь не произошло ничего способного поразить воображение Ерцэра дие’Рарэна. Пара осквернённых проклятьями могил, один вскрытый каким-то недалёким вором склеп, останки недотёпы весьма непривлекательной кучей аккуратно сложены у резных створ калитки, церборо усыпальницы Серых Герцогов не терпел посягательств на вверенные ему вельможные тела, да несколько самоубийц, коим не удалось осуществить свои намерения; вот собственно и весь улов за нынешнюю ночь.
Рос недалеко от скорбных врат «Чумного кладбища» раскидистый дребр, могучее дерево давно уже погибло, но корни ушли глубоко в землю и держали ствол крепко, так вот, однажды обиженная неверным подлецом-возлюбленным дева, с горя повесилась на одной из нижних ветвей, и тем самым положила начало странной традиции; со всего Арентовиила приходили сюда желающие покинуть сию юдоль скорби и слёз, считалось что гибель в этом мрачном месте приравнивается к мученической и душа самоубийцы воспаряет в Сады Безмятежности, туда, куда открыт путь лишь праведникам. Сторож не верил в суеверные бредни слабых личностей, коими он почитал самоубийц, его раздражало, что приходилось снимать гроздья дёргающихся тел с ветвей, приводит эти самые тела в чувства и выпроваживать прочь под белы руки, следя чтобы мимо гуляющая нежить не отхватила от паломников «Древа Мук» кусочка, от чего кладбище пополнилось бы постояльцами.
Солнце карабкалось по небесному своду, опаляя бока белоснежных облаков, трава переливалась росными бликами, и казалось, подёрнута тончайшим голубым шелком, на обелисках и надгробьях рассветные лучи прокладывали золотистые дорожки. «Чумное кладбище» солнечным утром больше походила на небольшой парк, а не на одно из самых жутких мест во всей державе, даже "Древо Мук" хоть и потеряло всю листву, но было увито плюющем и какая-то пичуга выводила незатейливую трель в его тени. Ерцэр грелся, лёжа на поваленной могильной плите, массивную свою голову он положил на лапы, чуткие островерхие уши ловили обрывки разговора отряда ведунов. Возглавлял отряд нестарый ещё мужчина, был он не большого роста, если не сказать маленького, густые темно-каштановые волосы спускались вдоль открытого лица, которое можно было бы назвать приятным, но выражение крайнего недовольства делало его отталкивающим, привлекали его глаза, чёрные в глубине которых зрачок был не виден, на руках он держал чёрную кошку с зелёными холодными глазами, животное спокойное и расслабленое возлежало, с королевской надменностью, на руках владельца. В отряде было пятеро ведунов, одеты они все одинаково в строгие деловые костюмы и чёрные плащи–ножны (по подолу этого одеяния крепились ножи, для каждого из лезвий был свой чехол, при резком развороте ножи освобождались и поражали окружающих). Эта команда будет работать на кладбище сегодняшнюю ночь, и Сторож мог спокойно идти домой, во что верилось с трудом, огромный пёс продолжал лежать, делая вид, что греется.
Гордость и желание быть свободными в своих поступках, часто оборачиваются бедой. Аллиры были, это, пожалуй все, что можно теперь сказать об эдоре (эдор – клан) этих демонов. А если быть точными, то, как демонов их классифицировали люди, сами аллиры на «той стороне» относились к наиболее энергетически сильным и автономным. Владыка мира иных не мог позволить себе такой роскоши, как эдор свободных от его власти и устроил показательную расправу. Аллиры были им прокляты, башня синего стекла, их древний оплот, опустела и память о их существовании истёрлась. Но недаром клан был сильным, проклятье настигло демонов, но не с полной силой, вместо того чтобы в мире людей стать бессмысленными призраками тоскующими о великом прошлом, аллиры стали перерождаться в человеческих телах.
В мире рождались дети с волосами темно-каштанового оттенка, отливающими золотом и глазами чёрными, как изначальная пустота, и не было в странных этих глазах зрачка. До семи лет не помнили перерождённые себя, не запоминали происходящего, были беспомощны и беззащитны, родителям следовало опекать таких детей, ибо по достижению семи лет могли они видеть любую нежить под самой изощрённой маской и касанием открытой ладони убивать выходцев с «той стороны» решивших поживиться человеческой плотью, душой, либо энергией.
Мстя за своё уничтожение аллиры стали ведунами, и срок их земной жизни был длинней, чем у простых смертных, но никогда не рождались ведуны – женщины. Умирая, любой аллир вставал на путь очередного перерождения, без возможности покинуть приделы замкнутого мира.
Пляска смерти – инквизиторская охота на ведьм, пронеслась над державой унося жизни талантливых травниц, лекарей и ведунов, так длилось долгие сто семьдесят лет, пока чин Великого инквизитора не получил Томас Арквемада, решивший, что помощь ведунов может быть бесценна, так появился Приказ Ведунов.
Лилиан Морес наблюдал, как Сторож неохотно уходит, огромный пёс медленно шёл в сторону ворот, мягкий сумрак окутал его и вот уже сухощавый человек, в грязном плаще ссутулившись и запустив руки в карманы бредёт по гравию, не веря, что ведуны смогут его заменить, пусть и всего лишь на одну ночь. Команда Лилиана состояла из него самого, старого Апеса, мастерски читающего следы, Тариса, которого спасли с костра в глухой деревне, Лилиан лично снимал с него цепи, Сварга служившего ранее пытарём в одной дальней тюрьме и юного Ферана де Гаррофа названного брата ныне покойного Генерального некроманта.
Ловко увернувшись от вражьей лапы Аннерлер проскочила подмышкой убийцы и сапогом, который всё ещё сжимала в руке метко засандалила пряма в затылок нападавшего. Глубокий звук: «Доннннннн», подсказал ей, что как минимум под капюшоном скрывается пустая кастрюля, с кастрюлями магнифик ещё ни разу не сражалась. Интересно, зачем этому странному субъекту убивать девицу, да ещё таким варварским способом, думала графиня, ловко ковыляя по россыпям каменных плит, душегуб хоть и казался неповоротливым отставать не собирался. Конечно, было интересно, что под хламидой именуемой плащом скрывал этот субъект, но Аннерлер была не в том состоянии духа и тела, чтобы попытаться раздеть, вернее, разоблачить супостата. Сапог завораживающе развивался по ветру, когда графиня фатально пыталась перепрыгнуть замершее тело несчастной жертвы. С воплем: «Так какого же гийнера?!» - сиятельная особа рухнула на каменную поверхность пола, вражина занёс над её беззащитным телом руку, обмотанную шипованной цепью.
«Донннн» разнеслось под сводами и убийца, пошатнувшись, отступил от женщины, это лопата пресекла на корню его злобные планы. Аннерлер открыла один наименее сильно сощуренный глаз и узрела дивную картину: её супруг весь в грязи, в расхристанной рубахе, с ног до головы мокрый, дубасил элегантными жестами нахала покусившегося на его дражайшую супругу, выражение лица Эллеррана говорило о том, что душеспасительный разговор со спасаемым объектом будет менее кровопролитен, но не менее жесток. Совершенно спокойный, если не сказать флегматичный Вергал, опершись на трость взирал на действо, его костюм был девственно чист и сух.
Она бегала вокруг костра и длинная юбка лохмотьями волочилась за ней, обнажая бледную с перламутровым отливом, кожу ног, воздевая к, претворившимся глухими, небесам руки, со скрюченными пальцами, она выкрикивала: «Я убью тебя! Убью!» и начинался ещё один круг. Мне доставляло удовольствие смотреть на эти метания, она была серьёзна зла и не пыталась выполнить свои угрозы, лишь по тому, что это грозило бы ей одиночеством, а оставаться одному в Чаще не рекомендовалось даже сильным магам. Чувствуя себя в относительной безопасности, я расслаблено привалился к стволу павшего дерева, костёр грел исправно, правда, ужин был до скудности мал, пожертвовав даме свою порцию хлеба я остался голоден, но зрелище, открывшееся мне служило отличной компенсацией. Госпожа Джэзабеэл Линаррия Версэт стала моей спутницей по стечению обстоятельств, в случайности я не верил с детства, всё взаимосвязано, над моим фатализмом смеялись, но теперь смеющихся не осталось. Итак, вернёмся к моей спутнице: была она своеобразна, чёрные волосы каскадом обрамляли бледное лицо, как и положено высокородной оринар кожа её цветом была подобна жемчужине, цвет глаз описать сложно назовем их янтарными с злотыми прожилками, лицо обращало на себя внимание тонкостью черт и красотой соответственно, но это всё поэтика. Данная дама, не смотря на хрупкость, обладала вздорным характером, как известно характер может быть сколько угодно вздорным, но, не будучи поддержан хоть какой то властью, обычно сглаживался со временем – это не наш случай. Госпожа Версэт не только аристократка первых кровей, ещё одно её достоинство это сила Богини, проще говоря, она была верховной жрицей, и власть имела почти не ограниченную над живыми созданьями. Только вот загвоздочка, то что за ней гналось, было мёртвым, мёртвым и голодным. Прекрасное платье из дорогого оринарского шёлка пришло в негодность, туфли пришлось выкинуть ещё когда мы пробирались по высохшему руслу, изысканная причёска хмм ну причёски не было. В очередной раз выкрикнув свою угрозу моя очаровательная спутница уселась на кучу павших листьев, предусмотрительно ею же сложенных, нет не собственноручно конечно – магией. Пожалуй, стоит коснуться и моей скромной персоны. Висел я значит распятым, не то чтобы сильно набедокурил, так наказал кое-кого из высоких чинов, за что был схвачен, скручен и распят.
Протянув руки к пламени Тарнор пытался согреться, одежда, не смотря на форменный дождевик, промокла и льнула к телу, заставляя табуны мурашек перебегать с места на место. Дар стоял, скрестив руки на груди, недовольство гербовой печатью отметило его лицо. Тётушка Хелайнис, помешивала некое зелье, запах коего не внушал доверия. Попались они действительно очень глупо, это был как раз тот случай, когда самоуверенность губит великие умы, в нашем случае великий ум был один и принадлежал он сиятельному графу де Гаррофа. То, что их накрыло, относилось к разряду мощных цитадельных чар, то есть всех впускать и никого не выпускать. Дети, которые пропали, были мертвы и Тарнор уже начавший привыкать к обилию трупов и прочей гадости в этой истории почти даже не всплакнул. Хелайнис открыла отважным приключенцам, что же здесь такое случилось.
Итак: сад действительно был, и еще какой, финансировали его непосредственно Золоточеканная палата двора ея Величества и Инквизиция, поскольку зелья нужны были и государству и церкви, а тётушка была Мастером зелий и Травницей. Работа кипела исправно, все редкие травы Державы были бережно высажены в этой земле, но судьбе видимо надоело спокойное течение событий, она решила подбросить интригу. Корни деревьев, пронзив толщу земли, достигли Мёртвой воды, и яд проклятого источника заструился по их стволам и кронам, листва их испаряла влагу и дымка, конденсат отравленной влаги, кисейной драпировкой легла на сад, яд теперь содержался во всех без исключения травах. Люди, получившие зелья стали сходить с ума, началось государственное расследование обстоятельств, ведь отрава не миновала и Императрицу. Сад пришлось уничтожить, а тётушка Хелайнис должна была погибнуть вместе со своим детищем, ведь она дышала, («ах, какое упущение» - прокомментировал Дар, не дышавший вот уже который день), а значит стала опасна. Великий Инквизитор Астравелли предложил ей сделку, она будет вечно жива, но ей продёться остаться здесь, на этом пустыре и изучать Мёртвую воду, Травница согласилась, не хотелось умирать. Цитадельные чары прочно закрыли очаг распространения яда, но им нужна была подпитка, вот пропавшие детишки и были этой самой энергией, нужной для удерживания чар, раньше чары питались бродяжками, но те стали обходить зловещее место.
Подойдя к Дару, тётушка бухнула котелок с варевом на пол, из фартучного кармана достала деревянную лопаточку, погрузила её в буроватую жижу и, привстав на цыпочки начала размазывать «это» по лицу бывшего Генерального Некроманта. Зелье должно было хоть как-то восстановить кожный покров, пусть уже и мёртвый, ингредиенты завозились посыльными инквизиции и были безвредны в плане Мёртвой воды. Тарнор шмыгал носом и украдкой сморкался в удачно подвернувшийся носовик, он чувствовал свою вину перед Дарианом, ведь по его инициативе они так попали. Из рассказа Хелайнис следовало, что от сюда уйти им ну ни как не удастся, а так хотелось кушать. Глубокомысленное урчание Тарнорова желудка прервал голос Травницы:
- А кто поднял тебя, мальчик?
Дариан поморщился, обращение «мальчик», по его мнению, было не уместно, но тем не менее он ответил:
- Не знаю. Так само вышло. Может моя сила не нашла иного выхода…
- Глупости, мальчик, кому ты служишь?
Граф с жалостью глянул на старушку:
- Я служил Державе в должности Генерального Некроманта, а теперь я служу себе.
- Глупости, мальчик, ты служишь Смерти.
Саркастический смешок удался аристократу, с надменной улыбкой он сообщил:
- Нет, вы ошибаетесь. Смерть служит нам, некромантам, а не наоборот...
Появилась жизнь и в противовес ей из небытия была призвана смерть. Кара небес. Бич сущего. Логическое завершение любого пути. Избавление от страданий. Лики смерти. Шесть их. Это её дети, её любимцы, те, кого она благословила на служение себе, вечное и многотрудное.
Как представляют смерть? Для кого-то она человеческий остов с горящими провалами глаз, в несусветных лохмотьях, для иных прекрасная женщина печаль, которой глубже любого из возможных чувств. Гордые народы видели смерть неприметным мужчиной, к которому стоит присмотреться и понять, что он не просто власть имущий, а повелитель сил, которые не подвластны жизни. Смерть - бледный ребёнок, золотоволосый и очаровательный или же огромный чёрный пёс больше напоминающий волка, чей взгляд исторгает души. А может смерть безликая тень, чьи нежные прикосновения заставляют забыть о телесной боли и умирающий в последние взмахи своей жизни видит то, что дарит ему покой и утешение.
Всего шесть слуг госпожи Вечного Покоя и все живущие – слуги жизни, и этого было достаточно для равновесия. Но когда один из ликов решил, что мало ему власти, гибель простёрла марево своих крыл над всем живущим, он желал чтобы в его праве было уводить не только своих подопечных. Вражда ликов несёт за собой мор, войны, голод и последнюю Ночь. Ни кто не знает, что же случилось в древнем капище – Сердце Арентовиила, что стояла на истоках озера Мёртвой воды, но лики были запечатаны в ничто, храм Живых Статуй ушёл под землю и дети Смерти стали пугающей сказкой в любой миг способной обернуться ночным кошмаром.
Не было пророчеств, но знающие ждут, когда ж освободиться первый лик и начнут трескаться матовые печати синего стекла, сдерживающие слуг Вечной Леди. Должен прийти седьмой лик. И мёртвые вернуться к живым, чтобы забрать их.
Тётушка Хелайнис замолчала. Тарнор вздрогнул и начал разгонять толпы мурашек марширующих по его телу. Дариан пренебрежительно скривил губы.
- Это сказка, уважаемая. Тарнор, прекрати дрожать, ещё немного и ты станешь эпицентром землетрясения.
Тарнор разлепил пересохшие губы, уставился на графа и прошептал:
- А вдруг…ты – седьмой лик.
Тяжело вздохнув, ну или удачно имитировав это действие, Дар поборол желание закатить глаза, отчитать бабульку за то, что она пугает детей и срочно добыть леденец, дабы утешить расстроенного офицера.
- Успокойся, будь я ликом не разлагался бы. Вспомни, по легенде там уже есть скелет, значит, я не могу им быть по определению. Шевели мозгом, господин Ковен. А вы, не смущайте мне товарища, если он по ночам будет являться и требовать утешения и капель от нервов я вам это припомню, скажите лучше, что там за договор нужно заключать, чтобы отсюда выбраться?
Дрогнула изящной лепки рука, поправлявшая смоляной локон. Леди Версэт достаточно плавно, чтобы это не казалось поспешно, повернула изящную головку и бросила взгляд через плечё, виной тому был треск ломающейся ветки, в тишине прозвучавший вызывающе громко. Это был за последние полчаса единственный признак жизни в Чаще, но, по-видимому, признак не столько жизни, сколько мертвеца, которого я имел неприятность видеть, уводя высокородную оринар. После своей казни чувствовал себя замечательно, компания опять-таки приятная, очаровательное создание перестало вопить, что убьёт меня, чем несказанно расстроило, ведь это так приятно, когда ты вызываешь столь сильные чувства. Стоит, пожалуй, замолвить за себя словечко: имя моё Зеван Парлаат, я простолюдин без роду и племени, хотя моё портретное сходство с нынешним владыкой Запретного Леса наводит на некоторые мысли. С детства был слаб телом, но не духом. Благодаря доступу в господскую библиотеку…ах да я забыл сказать, что был служкой прелата обитавшего в доме аронов (аналог графов)… я узнал много нового, освоил навыки магии, позже научился использовать свою слабость, переводя её в силу…
- Ну и что вы расселись, а? Сюда явно ломится эта мёртвая тварь, а вы сидите и блаженствуете!
Склонил голову на бок, чуть прикрыл глаза рассматривая капли росы на волосах дамы:
- Эта «тварь» ловчий и она будет идти до конца, спешить нам некуда, пока горит костёр он нас не видит, но это только до утра…
«Ах, это всего лишь ловчий? Ловчий?! Да этих тварей запрещено создавать вот уже 150 лет, да все маги способные на это умерщвлены, так что видевшие их казни по ночам спать не могут до сих пор. А он спокоен.»
Джэзабэл сняла распятого с креста вовсе не из любви к ближнему, а сугубо из рациональных соображений. Её свита, и охрана была перебита, лучшая связка Лезвий - её воспитанники погибли, защищая Жрицу.
Лезвия – элитная команда стражей, две пары близнецов. Скорость их движения настолько высока, что сложно уследить, равных им нет, а чтобы их вырастить нужно, приложить массу усилий и не только, эти близнецы обречены на смерть и если хоть один погибнет до достижения совершеннолетия, то продеться уничтожить всю связку. Их оружие два длинных прямых меча, которые надлежит держать обратным хватом, клинки передаются от одной связки к другой и не может существовать одновременно больше двух связок.
Госпожа Версэт лично отыскала близнецов и воспитывала, словно родных детей.
Спасённый не удосужился представиться, скупо поблагодарив даму, он растер запястья, которые были стянуты «пиявками» и наклонившись извлёк из груды лесного мусора вещмешок, в котором оказалось немного хлеба и фляга с водой. Странно, что так позаботились о казнённом. «Пиявки» крайне неприятные путы, они поглощают сначала магию связанного, а потом и жизненные силы, скорость этого действа зависит от сил мага. Судя по тому, что «пиявки» были серебряные, уровень данного субъекта немного не дотянул до археона.
Высокий и худощавый, он был абсолютно не симпатичен: слишком тёмная кожа с бронзовым отливом, брови почти прямые. Странный разрез глаз и их цвет неуловимый, больше напоминающий лунные лучи, скользящие по воде, создавали впечатление вечной насмешки, капризный излом губ не вязался с волевым подбородком, длинные тонкие пальца оканчивались острыми ногтями, которые лучше всего смотрелись бы на куртуазной кокетке. Волосы хаотично торчали в разные стороны и были отпущены чуть ниже плеч, цвет их более всего походил на лёд присыпанный пеплом. Одеждой ему служил военный мундир бежевых тонов без опознавательных знаков.
Леди Версэт понадеялась, что этого типа сожрут раньше, чем её и возможно его смерть даст ей достаточно времени, чтобы отыскать в мёртвой Чаще хоть каплю жизненных сил и перекинуть себя в более безопасную область. Никогда не предполагала Жрица Богини, что будет жалеть, что не сведуща в грязной, мерзкой, но такой необходимой сейчас некромантии.
Ну, вот меня перебила очаровательная спутница, дама экспрессивная. На чём я бишь остановился? Ах, да на моей магии - это не интересно. Моя жизнь вообще штука скучная. Я достаточно упрям, чтобы переплавить себя из слабого бойца и сильного мага, в лучшего война и мага вне категорий. Леди пришла очень вовремя, «пиявки» подали бы сигнал, сними я их сам, а ещё удачно, что она природная волшебница, невероятно удачно.
Нехорошая полуулыбка скользнула по лицу неопознанного мага, Джэзабэл не желала знать, о чём он думает, её больше занимал ловчий вставший в десяти шагах, точно за спиной. Не могла припомнить Жрица, чтобы этих тварей останавливал костер…
Под ногами хлюпала жижа, по стальным стенам сточной трубы стекала тягучая гадость, цвета которой, слава всем богам, Тарнор не разбирал. Крыс здесь не было и это настораживало, звуки сводились к мерному шагу Дара, которому бояться было нечего, уже нечего, капанью воды или что там ещё могло капать ну и шагам самого офицера, шаги эти не могли похвастаться твёрдостью.
- Да ты не волнуйся – подал голос Дар – За раз тебя тут ни кто не съест, но покусать могут. Ты же живой, а здешние хищники как раз на тепло и пульсацию крови ориентированы, меня им не видно. Удобно, правда? Тварь на тебя нападает и тут же гибнет от моей героической длани. Эй, ты чего побледнел?
В свете колдовского светильника, дающего весьма рассеянное освещение более менее живой Ковен смотрелся форменным мертвяком, а уж о ныне здравствующем почившем графе, и говорить не стоит. Зрелище, которое он представлял, вызывало дурноту, к счастью Тарнор этого не замечал, де Гаррофа оставался для него прежним.
Кожа на лице аристократа, тронутая тлением влажно блестела, тёмные пятна расползлись по скулам и лбу, на руках плоть повисала лохмотьями, которые Дариан брезгливо обрывал, его разложение было слишком быстрым. Мазь Травницы несомненно помогла, но это ни сколько не радовало некроманта, ему нужно было полное восстановление и он не знал как его получить. «Нельзя позволить отчаянию захлестнуть разум и нельзя смириться иначе умрёшь окончательно» - так решил умерший.
Уйти из закрытой цитадельными чарами зоны нельзя, но они заключили договор с инквизицией в лице Травницы Хелайнис и теперь если удастся из недр земли принести Мёртвую Воду приключенцы будут свободны, а если нет…нда об этом лучше не задумываться. Выйти из канализации в город им не удастся, чары держали и при попытке к бегству нежно разворачивали в обратную сторону. Некромант не обладал должной компетенцией в Церковных молитвах, а ведь именно намоленный и замешанный на крови барьер держал их. Когда Тарнор заикнулся на тему «а не колдануть ли тебе», Дариан вежливо, в самых изысканных выражениях объяснил ему, что сей уровень магии пусть и слабенькой не взломать некроманту. В процессе обучения, как понял теперь де Гаррофа, преподаватели отчаянно врали на тему того, что инквизюки не обладают ни кой магией, кроме целительства и элементарной светлой.
Похлопывая черенком лопаты по ладони, сощурив потемневшие глаза, он надвигался на неё, трогательно сжав в ладошках сапог Аннерлер отступала и тихонько пыталась объяснить разгневанному супругу, что дверь открылась сама, что она сама удивилась как оказалась здесь, что это было временное помутнение рассудка и то, что он очаровательно смориться в таком импозантном виде. Эллэрран криво ухмылялся и не верил.
Зеван прикрыл глаза ладонью. Забавно было чувствовать всё прибывающее напряжение, оно окутывала госпожу Версэт и даже мёртвая земля этого места отзывалась, покрываясь мелкими трещинами. Сил мага вполне хватало, для удержания ловчего, пока вмешательство этой твари не желательно, но вот позже…
Стремительнее движение вперёд, серебристое сияние магического клинка, удар и брызги лазоревой с алыми искрами крови. Джэзабэл завернула время на себя, тратя драгоценную силу, которую уже не сможет восстановить. Зеван так и замер, прикрывая длиннопалой конечностью лицо, узкое кинжальное лезвие распороло тонкую кожу жрицы, и кровь попало точно на грудь Парлаата, выскочив за пределы светового круга, женщина бросилась прочь. Время, отпущенное на волю, стремительно ринулось восстанавливая ход. Ловец беззвучно и от этого особенно жутко взвился в прыжке, выбрав жертву.
Чародей неуловимым движением отодвинулся с траектории полёта твари, даже не удосужившись подняться. Умно было перевести назначение на него, сбив такую точную нить заклятья. Не просчитал Зеван того, что может Жрица в месте, где жизни почти нет, не пожалеть огромной затраты силы Она ведь не сможет потом защищаться, а это не плохо. Монструозина повторила попытку, искренний весёлый смех с приятными модуляциями зазвенел среди высохших стволов, подхлестнув и без того быстро удаляющуюся Джэзабэл. Давно так не веселился маг, его заклятья отсекли чары держащие тело ловца, парализовали волю и мощный ментальный удар настиг того, кто додумался тварюжку послать. Оглядев останки, безразлично перешагнув их, Зеван окунулся во мглу Чащи, идя по следу, что оставляла за собой беглянка.
Высохшие чёрные стволы с обнажёнными остовами веток поднимались к небесам, чей цвет можно сравнить с витражным стеклом аметистового оттенка. Луна, гордая в своём одиночестве, окружив себя мерцающим ореолом, расплескала серебро по ночной Чаще. Тихо. Ветра нет, под ногами палая листва. Давно эти листья покинули ветви, но до сих пор в них теплилась жизнь. По крупицам леди Версэт собирала силу, но осознавала, что не сможет набрать даже на серьёзный щит.
...Ну и куда я умудрилась попасть на этот раз? Босые ноги, привыкшие к мягким коврам и к гладкому камню, болели и кровоточили, юбку пришлось почти полностью оторвать, чтоб не стесняла движения. По расчетам, Жрица убежала довольно далеко и шла вдоль границы Чащи, ища тропку, способную вывести из забытого леса. Силы осталось меньше даже одной трети, дать серьёзный отпор противнику она не сможет, даже если очень сильно постарается. Главное, это чудовище не появляется (под чудовищем понимался давешний незнакомец). Ну, как говорится, помянёшь злыдня всуе, а вот и он.
Джэзабэл довольно чувствительно ударилась спиной, когда маг не сильно толкнул её к ближайшему дереву, в которое она и упёрлась. Мягкая полуулыбка украшала надменное лицо, в глазах не отражалось эмоций, он был холоден и спокоен. Бой с ловцом не оставил на нём следов катастрофы, единственным видимым повреждением была царапина на скуле, яркая, багряная кровь оставила на тёмной коже блестящую дорожку.
Жрица не была воином, она была женщиной со всем из этого вытекающим, её нежное тело не привыкло к грубому обращению. Властно взявшись за густые чёрные волосы, Зеван отклонил голову дамы назад так, чтобы открылась нежная шея Попытки её сопротивления, включая удар в пах, не удались, он встал слишком близко. Ласково произнёс ей на ушко:
- А ты молодец, не ожидал от избалованной девицы таких разумных действий.
Джэзабэл дернулась, когда его дыхание коснулось кожи, ей был неприятен этот тип. Лучше бы он бил, чем так обнимал! Вторая рука мага удобно лежала на талии женщины.
Она хороша, дааа, то, что нужно, это убить её нежно… Наклонился к шее, касаясь губами того участка кожи, где билась пульсируя жилка.
О Великая как же мерзко!!! Не может же он ко всему прочему быть кровопийцей?! Едва ощутимый аромат жасмина ощутила вдруг Жрица. Кровь. Кровь потенциального её убийцы пахла этими цветами. «Не может быть» - обречённо подумала она.
Широко распахнув глаза, с гордостью посмотрела на мужчину. Жрицы Великой богини не боятся заглянуть в лицо смерти. Стоп. Какой смерти? Джэзабэл прищурилась, Зеван не видел этого во всех отношениях не хорошего взгляда, он приоткрыл губы и явно намеревался прокусить тонкую кожу шейки. Он же живой. Его вполне хватит на отличный скачёк, запрещено переходить за счёт живого создания, ведь дерево или родник восстановиться… Но ведь сейчас нет другого шанса выжить. Широко улыбнувшись, женщина хмыкнула, маг поднял голову, чтобы посмотреть, что же так развеселило обречённую. Резко подавшись вперёд, жрица обняла своего мучителя за талию и сцепила пальцы в замок за его спиной. Формула перехода проста, прикрыв глаза, Джэзабэл пожелала оказаться где угодно, только не в этом проклятущем мёртвом лесу, целью её была безопасность. Мужчина вскрикнул.
Зрение расфокусировалось, окружающее пространство покрылось чёрной копотью, тяжёлые хлопья которой, причудливо кружась, исчезали с едва уловимым звоном, касаясь кожи. Поющий мрак прорезала золотая вспышка, и ещё одна, боль поразила каждую клетку тела, и вот он уже смотрел в холодные глаза Единой Богини. Эти глаза были похожи на глаза Джэзабэл Линаррии Версэт, но безмятежность существа способного стереть даже воспоминания о тебе лёгким усилием не давала ошибиться. Парлаат почувствовал, как сила покидает его и через взмах на чащобной поляне он был один, и лишь смех льдистым колокольчиком звучал в голове. Единая не позволяет обижать своих дочерей. Держась дрожащими руками за мертвое дерево, Зеван принял вызов, брошенный ему Жрицей.
Дождь. Он уже не удивляет, для Арентовиила это обычное состояние, куда больше поражает царственное светило, иногда соизволяющее продемонстрировать серому миру, что оно существует, а не отошло в область легенд. В просторном кабинете, где царствовали книги и свитки, весело трещал огонь, он пытался покинуть границы камина, но всё тщетно, высокая кованая решётка не пускала. Стены, обшитые светлыми, деревянными панелями, украшали картины, изображающие предыдущих владельцев, а нынешний, склоняясь над бумагами, трудился за массивным рабочим столом. Приказы инквизиторов были повсюду в Державе, и вот с пограничной заставы пришло письмо с тревожными новостями, и усталый, не молодой уже мужчина в простой серой мантии пытался найти решение. Решение упорно не желало быть найденным и, откинувшись в кресле, Томас Арквемада мечтательно задумался о чашке крепкого и горячего чая, но не было желания звать помощника, хотелось, чтобы чашка с вожделенным напитком сей момент появилась на столе. И появилась,…нет, не чашка. Посреди стола, прямо на опостылевшей писанине сидела женщина в лохмотьях, её шикарные волосы, нечесаными прядями топорщились, огромные янтарные глаза широко раскрыты, на лице застыла выражение, которое начальник охраны звал: «Твою ж дивизию!». С трудом, но признал Великий Инквизитор свою коллегу Великую Жрицу, пропавшую три дня назад в Чаще, что на границе с Запретным Лесом. Ошалело осмотревшись, Джэзабэл вспомнила, кто она есть и, будто бы явилась, как положено, в двери да при всём параде, очаровательно улыбнулось, пропев чуть охрипшим голосом: «Здравствуйте, Томас» и соскользнула со стола, оставив на нём сухой лист и мелкий лесной мусор.
Вступил. Однозначно во что-то вступил. Судя по запаху, ну в очень не приятное что-то. Тарнор не стал разглядывать, что же именно так смачно чмокнуло под его ногой.
Коллектор давно остался позади, металлическую обшивку стен сменил грубый камень, по нему весело стекала вода, отовсюду капало. Не замечая ничего этого Дариан шёл вперёд, одна мысль грела его, найди он мёртвую воду и окажись верна безумная его теория, то желанная целостность тела будет возвращена. А уж как обойти цитадельные чары это вопрос следующий. Тарнора было жаль, юноша явно был слабонервным, но это компенсировалось отвагой и силой воли, да ещё тем, что наплевать было офицеру, что рядом с ним труп.
Своды терялись в сгустившейся тьме. Свет не справлялся с извечною ночью. Хрупкий хрусталь сталактитов переливался в его гранях, сотни радуг метались в них. Водная гладь. От неё веяло прохладой и после затхлого воздуха канализации это не могло не радовать. Две маленькие фигурки в тишине, которая не знала ни птичьих трелей, ни шелеста листвы, ни голосов. Они попали сюда случайно, пробираясь по указанному коридору уставший Ковен облокотился на выступ трубы, локтем повернул вентиль и струя пара (откуда он здесь?) ударила в стену и на ней проступил узор. Дар определил его, как термический сплав апресса, этот металл реагировал на высокие температуры и только тогда проявлялся. Нажав на определённые узоры, по известной только ему схеме некромант активировал механизм распахнувший люк под ногами обоих преключенцев.
Мох смягчил падение настолько, что удара почти не почувствовалось. Дариан и Тарнор оказались в небольшой пещерке природного происхождения, над ними зияло отверстие трубы, из которой они выпали, а вокруг лишь бархатный мрак. После оперативного совещания решено было идти вперёд.
Вода недвижима, её темно-синее атласное покрывало приковывает к себе взгляд, заставляя застывать в немом восхищении, в глубинах вспыхивают серебристые искры. Вода жива. Ковен сглотнул, мысль навязчивая как уличный торгаш вилась в его голове: «Прикасался ли кто-нибудь к этому великолепию и какая Она на ощупь?». Влекомый самым банальным из желаний – потрогать, юноша двинулся к подземному озеру и…замер. Граф дёрнулся и начал нервно озираться, офицер в шоке смотрел на некроманта, что могло так встревожить того, кто мёртв?
Лёгкая, почти детская мелодия зазвучала, и эхо от воды множило и дробило её. Холодная волна ужас поднялась из глубин души и если бы не временный ступор, Тарнор давно бы бежал и бежал и бежал.
Они возникли из ниоткуда, то есть из темноты. Скелеты обтянутые жёлтой пергаментной кожей. Их было шестеро, и каждый в иссохшей руке сжимал ржавый меч. Тела людей двигались в сторону молодых людей, по странной изломанной траектории, словно марионетки, их ноги едва касались неровного каменного пола. И только приглядевшись, можно было заметить красные чуть светящиеся нити, которые уходили в темноту.
«Ой, Марионеточник» - как-то отстранённо подумал некромант.
- Что ЭТО? – Полюбопытствовал Тарнор, поднимая дрожащий перст и неуверенно тыкая в сторону резво приближающейся шестёрки.
- Что, что…монстр, не видишь разве?
Специально для Джэз. Кусок не закончен.
Гонка по каменистому берегу от странных на взгляд непрофессионала мертвецов, взбодрила офицера. Правда, иногда повадки здешних неупокоищ его «слегка» настораживали. Когда бегущие слишком уж отдалялись от погони, одна из тварей совершала прыжок и непременно оказывалась перед ними. Выглядел прыжок забавно, если не учитывать ситуацию, казалось, невидимый кукловод вздёргивает свою марионетку и переставляет, куда нужно именно ему.
На бегу, Дар объяснял, что тварь тут одна, а это просто невинно убиенные, но переподчинить он их не может ибо они подцеплены и нужно следить, чтобы и тебя не «подцепили». Убивать их враг (а то, что этот кукловод – враг, Тарнор не сомневался, потому как разбойные повадки существа скрывающегося в тенях были на лицо) пока не хотел, а так просто гонял кругами. Дрогнули невидимые во тьме своды пещеры, посыпались осколки камня, взбаламутив покой водной глади, и сотни красных нитей извлекли из всё той же темноты лосса’нелла, дальнего родственника церборо. Очаровательное создание было в три человеческих роста, синеватая шкура, покрытая острыми роговыми наростами, сально блестела, два длинных серповидных и очень острых отростка, заменяли передние конечности и две пары задних лап причудливо изогнутые, хоть и выглядели забавно, но помогали догонять жертву в два счёта, на уродливой голове зияло отверстие рта и горели нехорошим зеленоватым светом глаза. Тарнор аж встал от подобного счастья.
- И что всё это великолепие нам? Ну, хоть дохлый…
Дар нервно хихикнул и ласково пропел: - Он живой. Очень живой, очень голодный и не менее злой. Его «подцепили». От таких тварей любая магия отражается, шкура их бесценна, защиту от чар даёт гарантированную, я ничем не смогу нам помочь... Драпаем!
«Можно попробовать повредить нити держащие пойманных. Если начну с мертвецов, будет, чем нанести контрудар. Но тогда лосса’нелл раскатает нас на дрова. А начну с твари, подставлю Тарнора и себя под удар. Некромантию здесь особо не по используешь. Камнями в них что ли швырять.» Эхо отражаясь от воды донесло до слуха улепетывающей парочки смех, приятный, бархатистый и зловещий.
предыдущееЛегко сбежала по ступенькам особняка Аннерлер. Она ни сколько не сомневалась, что Тревор выпустит её, кто кто, а бывший Гончий, должен понимать, что убийца слишком расчетлив чтобы сойти с ума, или даже не так, убийца уже безумен. Местонахождение мужа определялось легко, ещё в первый год их совместной жизни, рациональная дама ввела под кожу супругу кристалл-поисковик и теперь она с лёгкостью могла определить, где её сокровище пропадает и даже как оно себя чувствует. Сокровище вместе с Вергалом было на кладбище, а вот сынули там точно не было. Ведь явно прочёл записку, вот почему он маму не слушает?! Продолжая возмущаться непослушным ребенком, графиня свернула в подворотню, которая должна была вывести её в старые кварталы и обходными путями прямо на место раскопок могилы Дара.
Дворы колодцы, где свет, рассеиваясь, теряется и ветер не может разогнать сырой духоты, мрачные, превращённые в свалки, где под ногами, в такт шагу, хрустит битое стекло, брызгая из под каблука крошевом не лучшее место для прогулок. Конечно, проходя здесь можно было сэкономить больше часа, но и вероятность встретить группу лиц бандитской наружности была велика. Аннерлер шла, напевая, слуха она не имела, но петь любила, единственными живыми существами, которых радовало её пение, были муж и сын, все остальные натянуто улыбались и только из вежливости, либо страха не затыкали уши. Тревога. Отделившись от стены, он скользнул навстречу женщине:
- Здравствуй,первый магнифик.
Удивлённо изогнулась светлая бровь, в голосе зазвучала насмешка приправленная удивлением:
- Ошибаешься, Фьёрэн'Ар, прошло больше двадцати лет с того момента, как я сняла с себя полномочия первого магнифика и передала их тебе.
Он не был, сколько-нибудь зловещ, он не был отталкивающ, но опасен был всегда, и всегда жгли его сердце завить и ненависть. Узкое лицо с кинжальным подбородком, украшали белёсые глаза, сейчас устремлённые на графиню.
Великолепная память не позволяла забыть, как её семилетнюю девчонку привёл обворованный ею же мужчина в дом Проклятых, дом которому служили лучшие убийцы. Она стала ученицей первого магнифика Тени, а Фьёрэн'Ар на тот момент был первым среди равных. Не давались юной Аннерлер силовые упражнения, не могла она не отжаться, не подтянуться, а кувырки приводили её в состояние близкое к шоку. Но несомненными преимуществами ктеры (ктер – ученик дома Проклятых) были бесшумность, стремительность и поразительное чутьё, она могла пройти по незнакомому помещению в темноте и даже край её одежды не задел бы, ни один предмет. Яды, приготовленные ею отличались изяществом воздействия и не обязательно было впрыскивать их именно в кровь, достаточно было просто повредить кожный покров. Первый магнифик не может просто оставить должность, он должен либо убить себя, либо уйти в обычную жизнь, но тогда за его безопасность, ни кто не мог поручиться. Уходя, он оставлял завещание, которое зачитывал глава дома, беспристрастный судья, которого ни кто не мог заподозрить во лжи или собственном интересе и подвеску - камень глубокого зелёного цвета огранки панделок, оплетённый серебряной филигранью - символ первого магнифика. Когда ушёл учитель Аннерлер стала первым магнификом. Фьёрэн'Ар ненавидел её.
- Нет, Аннерлер, пока ты жива я не буду первым.
Скользнул, отвёл руку, ударил, графиня успела среагировать поставив блок, её отшвырнуло назад.
Самое главное не потерять равновесие, упавший противник – уязвимый противник, это Аннерлер твердила как молитву. У ФьёрэнАра слабых мест не было, науку скользящего боя он знал в совершенстве и не женщине, пусть и полной сил, было с ним тягаться. Целился убийца в корпус, значит, хотел не сразу убить, а помучить. Усмехнувшись, графиня подставила себя под удар, прикрывая правый бок подставленной рукой. Удар вышел болезненным, но не нанёс требуемого ущерба, попади он по рёбрам, то досталось бы внутренней полости, а разрыв желчного пузыря, это весьма неприятная вещь. Развернувшись, Первый магнифик красиво подсёк Аннерлер. Падение спиной на грязный, холодный, а главноё жёсткий камень дворовой брусчатки не прибавил графине хорошего настроения, от удара ногой она красиво откатилась, умудрилась извернуться и даже встать на одно колено, не раздумывая Фьёрэн'Ар нанёс удар подкованным ботинком в грудь даме. Хотя убийцы никогда не делились по половому признаку, всегда за основу брались два профессионала и побеждал тот, кто был более достоин.
В глазах потемнело, воздух из груди был выбит основательно, вторично упав на лопатки графиня, судорожно вдохнула.
Вот и всё, мерзкая девица сейчас умрёт, а он наконец получит символ Первого магнифика и осознание того, что он лучший. Подняв Аннерлер за плечи, он хорошенько её встряхнул.
- Никогда не понимал, почему именно тебя выбрал учитель, да ты определённо способна, но на первого магнифика тебе не хватает талантов.
Витая цепочка скользнула в руку графине, в глубине зелёного камня перелился багровый отсвет, острие каплевидного кристалла ударила в грудь Фьёрэн'Ара, пробив лёгкую броню. Разжав руки Первый магнифик пошатнулся, рухнул на колени, кровь вытекающая из раны начала разъедать одежду и плоть, тихое шипение почти сливалось с шорохом капель, падающих с неба и разлетающихся на брызги. Аннерлер ощупала грудную клетку, кости были целы, но гематома будет огромной и очень, очень болезненной. Небо Арентовиила опять рыдало, этот город, который век подряд оплакивал себя.
Устало вздохнув, женщина опустилась рядом с поверженным противником, сейчас в её глазах была видна мудрость того, кто сам убивал и умирал сам, теряя тепло души. Разомкнув пересохшие губы Фьёрэн'Ар с трудом произнёс:
- Как?...
Его плоть продолжила распадаться, разлетаясь невесомым пеплом, который тут же прибивали к брусчатке дождевые капли, запаха тления не было, тонкий аромат жасмина поднимался над умирающим. Подняв лицо к небу Аннерлер печально улыбнулась:
- Я расскажу тебе…теперь можно… У многих народов богиня судьбы это пряха, ткущая нити жизней, как ты мог забыть, что мы ножницы в её руках? Первым заветом убийц тени было помнить, что если не соткан узор, даже самые острые ножницы не в силах перерезать нить… Нас убийц яда и стилета всегда было не больше девяти, учитель – Первый магнифик и восемь учеников. Когда Первый понимал, что узор его жизни завершён, он в «последней воле» указывал приемника. Но обряд посвящения никогда не оглашался. В тот вечер учитель был особенно светел, улыбался, вспоминал, как встретил каждого из своих учеников, ты был дорог ему…но это не важно, перед сном он попросил зайти к нему. Горели свечи тускло, скупо освещая комнату, он стоял у окна, там, где мы жили, помнишь, не было серых дождей, там ночное небо, переливаясь оттенками турмалина ноктюрна, искрилось звёздами. Помнишь нам читали историю, если не был назначен приемник, ученики должны были сразиться между собой, пока не останется один, он и будет следующим Первым магнификом. В камне-символе кровь каждого из Первых, она - яд. Чувствуешь, как твоя кровь становиться кислотой, раздирая тебя изнутри. Я пережила удар в сердце, моя кровь, то же в этом кристалле редкой огранки, не спрашивай как, не отвечу.
Дождь размывал взрытую землю, превращая её в жижу. Эллэрран усердно копал, он хотел убедиться, что могила его сына пуста. Длинные волосы падали на лоб, грязные подтёки на рубахе и брюках всё время обновлялись. Чуть поодаль на одном из крестов сидел Вергал, отказавшийся учувствовать в раскопках, ссылаясь, на то, что ему жаль изысканного костюма. Его моральная поддержка была, конечно, приятна графу де Гаррофа, но лучше бы неумерший – копал.
Дариан рассматривал себя в зеркало, принесённое Александрой. То, что он видел за границами стальной рамы, не могло не огорчать, холод, конечно, задерживал разложение, но не останавливал, что странно. Поднятые мертвецы маршировали вдоль стен, их тела радовали глаз гладкой, без единой отметины кожей. Это де Гаррофа проверял свои способности, на других они действовали безотказно, но вот сам себя он восстановить и забальзамировать не мог. Тонкое обаяние позволяло ощущать всю гамму собственного гниения, характер и без того испортившийся после оживления стал ещё гаже. Особенно доставалось бедному Тарнору, регулярно являющемуся за консультациями. Вот и сейчас юный офицер втолковывал некроманту, о какой-то нежити с пустыря. Скривившись граф, внимал, вертя зеркало в руках, можно конечно расколотит безделку, но жалко, да и Александра не одобрит порчу имущества, а он как-никак – джентльмен.
- Эй, ты меня слышишь. – Раздался над ухом голос борца с преступностью.
Некромант скривился, да он был мёртв, но мимика осталась прежней, обратив взгляд на Тарнора, он соизволил ответить:
- Слышу. Я великолепно слышу не только твой голос, но и мысли. Не надо так меняться в лице. Пойдем, покажешь мне этот пустырь – помойку. Да, да я иду с тобой. Не надо благодарности и восторгов. Просто если тебя сожрут, меня потом замучает совесть, возможно в лице Александры.
Лопата ударилась о крышку гроба, откинув садово-огородный инвентарь Эллэрран начал разгребать землю руками подбираясь к крышке. За спиной послышался ехидный голос:
- Друг мой, а не желаете ли гвоздодёра?
Не сразу граф сообразил, что гроб заколочен и так просто крышку будет не открыть. Когда гвозди кое-как были повыдернуты, а пальцы разодраны, крышка откинулась. Да, действительно посмертная колыбель Дариана пустовала. Отрешенно осиротевший отец пошарил рукой по гробу, на случай невидимости тела.
- Пусто…
Свалка контрады паука была весьма угрюмым местом и что дети здесь могли найти заманчивого, оставалось загадкой. Двое представителей сильного пола вот уже полчаса слонялись по мусорным кучам в поисках следов насилия, ничего не было, вероятно матери запретили детям играть здесь и жертв не последовало. Александра не пошла с доблестными истребителями не-пойми-чего и осталась скрывать очередного кадавра, да и не стремились Дариан и Тарнор тащить пусть и не хрупкую, но даму в городскую глушь. Не-пойми-что объявилось, когда дуэт дошёл до самого центра некогда прекрасного сада, о котором остались лишь слухи. Зов далёкий, но властный прозвучал, беззвучно заставляя подчиняться и идти. Дариан мог отмахнуться от этой попытки контроля, но не стал, зов должен вывести к самой твари. На мгновение глаза Тарнора остекленели и он, словно сомнамбула, пошёл к зовущему, но через пару взмахов он очнулся, дал себе пощечину, дабы предотвратить рецидив. Переглянувшись мужчины позволили зову вести их, но не подчинять.
Промокшая Аннерлер являла собой жуткое зрелище, не терпела аристократка сырости и холода, болела ушибленная злодейским сапогом грудь, ощущения были самые неприятные, как следствие настроение испортилось и горе тому, кто встанет на её пути. Поиск жертвы, на которую можно было бы обрушить праведный гнев не увенчался успехом, проклятущий ливень смыл с улиц Арентовиила всё живое, даже мелкая нечисть и та поспешила укрыться от ледяной стены дождя. То, что женщина убила Фьёрэн'Ара было архиплохо, теперь опять нужен был Первый магнифик, а из кого его выбирать не ясно. Сплошное невезение. В расстройстве решила обратиться к кристаллу - поисковику, чтобы узнать, чем же занят любезный супруг. Супруг был, судя по всему, в шоке, а ведь его предупреждала графиня, что на кладбище делать нечего, так нет, обязательно нужно было по-своему поступить, ну да ладно, он с Вергалом, а каким бы патетично-прагматичным чистоплюем не был этот вампир, но потомков рода де Гаррофа он в обиду не даст.
Трущобная застройка сменилась мрачной архитектурой контрады храмовищ, здесь среди развалин в прошлом колоссального строения, таились нищенские лачужки людей, которым терять было нечего, здесь чаще всего пропадали и не возвращались, а стражи порядка вовсе не стремились в сию область. Обрушавшиеся арки серебристого камня с полустёршимися барельефами, покрылись тёмным мхом, изваяния культового назначения были изуродованы, их незрячие глаза смотрели враждебно, древняя ненависть ко всему живому таилась здесь, но люди привыкают ко всему и здесь жили.
Злость пришлось срывать на камне, пнув изо всех сил булыжник, Аннерлер взвыла, камень оказался только верхушкой плиты и не поддался, а вот нога весьма пострадала. Подвывая нечто нецензурное, и весьма не солидное для столь манерной дамы, графиня опустилась на парапет, стянула сапог и принялась растирать пальцы, которые сохранили свою целостность чудом, ибо хруст, раздавшийся после удара, слышен был отчётливо. Женский крик. Нет, скорее вопль ужаса. Первый Магнифик вскочила и как была босой на одну ногу, так и похромала на звук, двигалась она бесшумно и быстро, неудобства связанные с мокрой поверхностью, по которой она продвигалась, были отнесены к незначительным.
Увиденная картина была такой. Тип не определяемой наружности, скрытой под плащом заталкивал в горло девушке цепь. Цепь была не большая, звенья изящные, но шипованные, отбиться у хрупкой представительницы слабого пола шансов не было, и она умирала. Аннерлер выронила сапог, нервы у неё были в полном порядке, но больно уж не приятное зрелище. Звук удара обуви о камни разнёсся под куполообразными сводами подворотни, убийца повернулся, его жертва корчилась в муках и присматривать за ней было не нужно, приосанившись, душегуб двинулся на магнифика. «Что же за день то такой? То один, то второй норовят убить…» - подумалось герцогине, которая медленно начала отступать.
Зов вывел их на открытую площадку. Немилосердная погода, хлёсткими ударами ветра обдавала мужчин водяной пылью. Тарнор чихнул, даже форменный дождевик не спасал от холода, да и от дождя не особо защищал. Дариан поднял руку, привлекая внимание офицера, от одной из мусорных куч к ним двигался силуэт, который войдя в поле видимости, оказался миловидной женщиной, всем своим обликом напоминавшей добродушную тётушку. Опасности от неё не исходило, но путеводный зов был явно её. Улыбнувшись, явление хмыкнуло: - Юноши, как же вы так легко попались?
За спинами стража порядка и некроманта, медленно поднималась пульсирующая пелена.
Безмятежное дежурство. Ага, как же. Нет и не будет безмятежности на «Чумном кладбище», то что неупокоища не вырвались в город и не пополнили свои ряд обезображенными трупами, была всецело заслуга кладбищенского сторожа. За сегодняшнюю ночь не произошло ничего способного поразить воображение Ерцэра дие’Рарэна. Пара осквернённых проклятьями могил, один вскрытый каким-то недалёким вором склеп, останки недотёпы весьма непривлекательной кучей аккуратно сложены у резных створ калитки, церборо усыпальницы Серых Герцогов не терпел посягательств на вверенные ему вельможные тела, да несколько самоубийц, коим не удалось осуществить свои намерения; вот собственно и весь улов за нынешнюю ночь.
Рос недалеко от скорбных врат «Чумного кладбища» раскидистый дребр, могучее дерево давно уже погибло, но корни ушли глубоко в землю и держали ствол крепко, так вот, однажды обиженная неверным подлецом-возлюбленным дева, с горя повесилась на одной из нижних ветвей, и тем самым положила начало странной традиции; со всего Арентовиила приходили сюда желающие покинуть сию юдоль скорби и слёз, считалось что гибель в этом мрачном месте приравнивается к мученической и душа самоубийцы воспаряет в Сады Безмятежности, туда, куда открыт путь лишь праведникам. Сторож не верил в суеверные бредни слабых личностей, коими он почитал самоубийц, его раздражало, что приходилось снимать гроздья дёргающихся тел с ветвей, приводит эти самые тела в чувства и выпроваживать прочь под белы руки, следя чтобы мимо гуляющая нежить не отхватила от паломников «Древа Мук» кусочка, от чего кладбище пополнилось бы постояльцами.
Солнце карабкалось по небесному своду, опаляя бока белоснежных облаков, трава переливалась росными бликами, и казалось, подёрнута тончайшим голубым шелком, на обелисках и надгробьях рассветные лучи прокладывали золотистые дорожки. «Чумное кладбище» солнечным утром больше походила на небольшой парк, а не на одно из самых жутких мест во всей державе, даже "Древо Мук" хоть и потеряло всю листву, но было увито плюющем и какая-то пичуга выводила незатейливую трель в его тени. Ерцэр грелся, лёжа на поваленной могильной плите, массивную свою голову он положил на лапы, чуткие островерхие уши ловили обрывки разговора отряда ведунов. Возглавлял отряд нестарый ещё мужчина, был он не большого роста, если не сказать маленького, густые темно-каштановые волосы спускались вдоль открытого лица, которое можно было бы назвать приятным, но выражение крайнего недовольства делало его отталкивающим, привлекали его глаза, чёрные в глубине которых зрачок был не виден, на руках он держал чёрную кошку с зелёными холодными глазами, животное спокойное и расслабленое возлежало, с королевской надменностью, на руках владельца. В отряде было пятеро ведунов, одеты они все одинаково в строгие деловые костюмы и чёрные плащи–ножны (по подолу этого одеяния крепились ножи, для каждого из лезвий был свой чехол, при резком развороте ножи освобождались и поражали окружающих). Эта команда будет работать на кладбище сегодняшнюю ночь, и Сторож мог спокойно идти домой, во что верилось с трудом, огромный пёс продолжал лежать, делая вид, что греется.
Гордость и желание быть свободными в своих поступках, часто оборачиваются бедой. Аллиры были, это, пожалуй все, что можно теперь сказать об эдоре (эдор – клан) этих демонов. А если быть точными, то, как демонов их классифицировали люди, сами аллиры на «той стороне» относились к наиболее энергетически сильным и автономным. Владыка мира иных не мог позволить себе такой роскоши, как эдор свободных от его власти и устроил показательную расправу. Аллиры были им прокляты, башня синего стекла, их древний оплот, опустела и память о их существовании истёрлась. Но недаром клан был сильным, проклятье настигло демонов, но не с полной силой, вместо того чтобы в мире людей стать бессмысленными призраками тоскующими о великом прошлом, аллиры стали перерождаться в человеческих телах.
В мире рождались дети с волосами темно-каштанового оттенка, отливающими золотом и глазами чёрными, как изначальная пустота, и не было в странных этих глазах зрачка. До семи лет не помнили перерождённые себя, не запоминали происходящего, были беспомощны и беззащитны, родителям следовало опекать таких детей, ибо по достижению семи лет могли они видеть любую нежить под самой изощрённой маской и касанием открытой ладони убивать выходцев с «той стороны» решивших поживиться человеческой плотью, душой, либо энергией.
Мстя за своё уничтожение аллиры стали ведунами, и срок их земной жизни был длинней, чем у простых смертных, но никогда не рождались ведуны – женщины. Умирая, любой аллир вставал на путь очередного перерождения, без возможности покинуть приделы замкнутого мира.
Пляска смерти – инквизиторская охота на ведьм, пронеслась над державой унося жизни талантливых травниц, лекарей и ведунов, так длилось долгие сто семьдесят лет, пока чин Великого инквизитора не получил Томас Арквемада, решивший, что помощь ведунов может быть бесценна, так появился Приказ Ведунов.
Лилиан Морес наблюдал, как Сторож неохотно уходит, огромный пёс медленно шёл в сторону ворот, мягкий сумрак окутал его и вот уже сухощавый человек, в грязном плаще ссутулившись и запустив руки в карманы бредёт по гравию, не веря, что ведуны смогут его заменить, пусть и всего лишь на одну ночь. Команда Лилиана состояла из него самого, старого Апеса, мастерски читающего следы, Тариса, которого спасли с костра в глухой деревне, Лилиан лично снимал с него цепи, Сварга служившего ранее пытарём в одной дальней тюрьме и юного Ферана де Гаррофа названного брата ныне покойного Генерального некроманта.
Ловко увернувшись от вражьей лапы Аннерлер проскочила подмышкой убийцы и сапогом, который всё ещё сжимала в руке метко засандалила пряма в затылок нападавшего. Глубокий звук: «Доннннннн», подсказал ей, что как минимум под капюшоном скрывается пустая кастрюля, с кастрюлями магнифик ещё ни разу не сражалась. Интересно, зачем этому странному субъекту убивать девицу, да ещё таким варварским способом, думала графиня, ловко ковыляя по россыпям каменных плит, душегуб хоть и казался неповоротливым отставать не собирался. Конечно, было интересно, что под хламидой именуемой плащом скрывал этот субъект, но Аннерлер была не в том состоянии духа и тела, чтобы попытаться раздеть, вернее, разоблачить супостата. Сапог завораживающе развивался по ветру, когда графиня фатально пыталась перепрыгнуть замершее тело несчастной жертвы. С воплем: «Так какого же гийнера?!» - сиятельная особа рухнула на каменную поверхность пола, вражина занёс над её беззащитным телом руку, обмотанную шипованной цепью.
«Донннн» разнеслось под сводами и убийца, пошатнувшись, отступил от женщины, это лопата пресекла на корню его злобные планы. Аннерлер открыла один наименее сильно сощуренный глаз и узрела дивную картину: её супруг весь в грязи, в расхристанной рубахе, с ног до головы мокрый, дубасил элегантными жестами нахала покусившегося на его дражайшую супругу, выражение лица Эллеррана говорило о том, что душеспасительный разговор со спасаемым объектом будет менее кровопролитен, но не менее жесток. Совершенно спокойный, если не сказать флегматичный Вергал, опершись на трость взирал на действо, его костюм был девственно чист и сух.
Она бегала вокруг костра и длинная юбка лохмотьями волочилась за ней, обнажая бледную с перламутровым отливом, кожу ног, воздевая к, претворившимся глухими, небесам руки, со скрюченными пальцами, она выкрикивала: «Я убью тебя! Убью!» и начинался ещё один круг. Мне доставляло удовольствие смотреть на эти метания, она была серьёзна зла и не пыталась выполнить свои угрозы, лишь по тому, что это грозило бы ей одиночеством, а оставаться одному в Чаще не рекомендовалось даже сильным магам. Чувствуя себя в относительной безопасности, я расслаблено привалился к стволу павшего дерева, костёр грел исправно, правда, ужин был до скудности мал, пожертвовав даме свою порцию хлеба я остался голоден, но зрелище, открывшееся мне служило отличной компенсацией. Госпожа Джэзабеэл Линаррия Версэт стала моей спутницей по стечению обстоятельств, в случайности я не верил с детства, всё взаимосвязано, над моим фатализмом смеялись, но теперь смеющихся не осталось. Итак, вернёмся к моей спутнице: была она своеобразна, чёрные волосы каскадом обрамляли бледное лицо, как и положено высокородной оринар кожа её цветом была подобна жемчужине, цвет глаз описать сложно назовем их янтарными с злотыми прожилками, лицо обращало на себя внимание тонкостью черт и красотой соответственно, но это всё поэтика. Данная дама, не смотря на хрупкость, обладала вздорным характером, как известно характер может быть сколько угодно вздорным, но, не будучи поддержан хоть какой то властью, обычно сглаживался со временем – это не наш случай. Госпожа Версэт не только аристократка первых кровей, ещё одно её достоинство это сила Богини, проще говоря, она была верховной жрицей, и власть имела почти не ограниченную над живыми созданьями. Только вот загвоздочка, то что за ней гналось, было мёртвым, мёртвым и голодным. Прекрасное платье из дорогого оринарского шёлка пришло в негодность, туфли пришлось выкинуть ещё когда мы пробирались по высохшему руслу, изысканная причёска хмм ну причёски не было. В очередной раз выкрикнув свою угрозу моя очаровательная спутница уселась на кучу павших листьев, предусмотрительно ею же сложенных, нет не собственноручно конечно – магией. Пожалуй, стоит коснуться и моей скромной персоны. Висел я значит распятым, не то чтобы сильно набедокурил, так наказал кое-кого из высоких чинов, за что был схвачен, скручен и распят.
Протянув руки к пламени Тарнор пытался согреться, одежда, не смотря на форменный дождевик, промокла и льнула к телу, заставляя табуны мурашек перебегать с места на место. Дар стоял, скрестив руки на груди, недовольство гербовой печатью отметило его лицо. Тётушка Хелайнис, помешивала некое зелье, запах коего не внушал доверия. Попались они действительно очень глупо, это был как раз тот случай, когда самоуверенность губит великие умы, в нашем случае великий ум был один и принадлежал он сиятельному графу де Гаррофа. То, что их накрыло, относилось к разряду мощных цитадельных чар, то есть всех впускать и никого не выпускать. Дети, которые пропали, были мертвы и Тарнор уже начавший привыкать к обилию трупов и прочей гадости в этой истории почти даже не всплакнул. Хелайнис открыла отважным приключенцам, что же здесь такое случилось.
Итак: сад действительно был, и еще какой, финансировали его непосредственно Золоточеканная палата двора ея Величества и Инквизиция, поскольку зелья нужны были и государству и церкви, а тётушка была Мастером зелий и Травницей. Работа кипела исправно, все редкие травы Державы были бережно высажены в этой земле, но судьбе видимо надоело спокойное течение событий, она решила подбросить интригу. Корни деревьев, пронзив толщу земли, достигли Мёртвой воды, и яд проклятого источника заструился по их стволам и кронам, листва их испаряла влагу и дымка, конденсат отравленной влаги, кисейной драпировкой легла на сад, яд теперь содержался во всех без исключения травах. Люди, получившие зелья стали сходить с ума, началось государственное расследование обстоятельств, ведь отрава не миновала и Императрицу. Сад пришлось уничтожить, а тётушка Хелайнис должна была погибнуть вместе со своим детищем, ведь она дышала, («ах, какое упущение» - прокомментировал Дар, не дышавший вот уже который день), а значит стала опасна. Великий Инквизитор Астравелли предложил ей сделку, она будет вечно жива, но ей продёться остаться здесь, на этом пустыре и изучать Мёртвую воду, Травница согласилась, не хотелось умирать. Цитадельные чары прочно закрыли очаг распространения яда, но им нужна была подпитка, вот пропавшие детишки и были этой самой энергией, нужной для удерживания чар, раньше чары питались бродяжками, но те стали обходить зловещее место.
Подойдя к Дару, тётушка бухнула котелок с варевом на пол, из фартучного кармана достала деревянную лопаточку, погрузила её в буроватую жижу и, привстав на цыпочки начала размазывать «это» по лицу бывшего Генерального Некроманта. Зелье должно было хоть как-то восстановить кожный покров, пусть уже и мёртвый, ингредиенты завозились посыльными инквизиции и были безвредны в плане Мёртвой воды. Тарнор шмыгал носом и украдкой сморкался в удачно подвернувшийся носовик, он чувствовал свою вину перед Дарианом, ведь по его инициативе они так попали. Из рассказа Хелайнис следовало, что от сюда уйти им ну ни как не удастся, а так хотелось кушать. Глубокомысленное урчание Тарнорова желудка прервал голос Травницы:
- А кто поднял тебя, мальчик?
Дариан поморщился, обращение «мальчик», по его мнению, было не уместно, но тем не менее он ответил:
- Не знаю. Так само вышло. Может моя сила не нашла иного выхода…
- Глупости, мальчик, кому ты служишь?
Граф с жалостью глянул на старушку:
- Я служил Державе в должности Генерального Некроманта, а теперь я служу себе.
- Глупости, мальчик, ты служишь Смерти.
Саркастический смешок удался аристократу, с надменной улыбкой он сообщил:
- Нет, вы ошибаетесь. Смерть служит нам, некромантам, а не наоборот...
Появилась жизнь и в противовес ей из небытия была призвана смерть. Кара небес. Бич сущего. Логическое завершение любого пути. Избавление от страданий. Лики смерти. Шесть их. Это её дети, её любимцы, те, кого она благословила на служение себе, вечное и многотрудное.
Как представляют смерть? Для кого-то она человеческий остов с горящими провалами глаз, в несусветных лохмотьях, для иных прекрасная женщина печаль, которой глубже любого из возможных чувств. Гордые народы видели смерть неприметным мужчиной, к которому стоит присмотреться и понять, что он не просто власть имущий, а повелитель сил, которые не подвластны жизни. Смерть - бледный ребёнок, золотоволосый и очаровательный или же огромный чёрный пёс больше напоминающий волка, чей взгляд исторгает души. А может смерть безликая тень, чьи нежные прикосновения заставляют забыть о телесной боли и умирающий в последние взмахи своей жизни видит то, что дарит ему покой и утешение.
Всего шесть слуг госпожи Вечного Покоя и все живущие – слуги жизни, и этого было достаточно для равновесия. Но когда один из ликов решил, что мало ему власти, гибель простёрла марево своих крыл над всем живущим, он желал чтобы в его праве было уводить не только своих подопечных. Вражда ликов несёт за собой мор, войны, голод и последнюю Ночь. Ни кто не знает, что же случилось в древнем капище – Сердце Арентовиила, что стояла на истоках озера Мёртвой воды, но лики были запечатаны в ничто, храм Живых Статуй ушёл под землю и дети Смерти стали пугающей сказкой в любой миг способной обернуться ночным кошмаром.
Не было пророчеств, но знающие ждут, когда ж освободиться первый лик и начнут трескаться матовые печати синего стекла, сдерживающие слуг Вечной Леди. Должен прийти седьмой лик. И мёртвые вернуться к живым, чтобы забрать их.
Тётушка Хелайнис замолчала. Тарнор вздрогнул и начал разгонять толпы мурашек марширующих по его телу. Дариан пренебрежительно скривил губы.
- Это сказка, уважаемая. Тарнор, прекрати дрожать, ещё немного и ты станешь эпицентром землетрясения.
Тарнор разлепил пересохшие губы, уставился на графа и прошептал:
- А вдруг…ты – седьмой лик.
Тяжело вздохнув, ну или удачно имитировав это действие, Дар поборол желание закатить глаза, отчитать бабульку за то, что она пугает детей и срочно добыть леденец, дабы утешить расстроенного офицера.
- Успокойся, будь я ликом не разлагался бы. Вспомни, по легенде там уже есть скелет, значит, я не могу им быть по определению. Шевели мозгом, господин Ковен. А вы, не смущайте мне товарища, если он по ночам будет являться и требовать утешения и капель от нервов я вам это припомню, скажите лучше, что там за договор нужно заключать, чтобы отсюда выбраться?
Дрогнула изящной лепки рука, поправлявшая смоляной локон. Леди Версэт достаточно плавно, чтобы это не казалось поспешно, повернула изящную головку и бросила взгляд через плечё, виной тому был треск ломающейся ветки, в тишине прозвучавший вызывающе громко. Это был за последние полчаса единственный признак жизни в Чаще, но, по-видимому, признак не столько жизни, сколько мертвеца, которого я имел неприятность видеть, уводя высокородную оринар. После своей казни чувствовал себя замечательно, компания опять-таки приятная, очаровательное создание перестало вопить, что убьёт меня, чем несказанно расстроило, ведь это так приятно, когда ты вызываешь столь сильные чувства. Стоит, пожалуй, замолвить за себя словечко: имя моё Зеван Парлаат, я простолюдин без роду и племени, хотя моё портретное сходство с нынешним владыкой Запретного Леса наводит на некоторые мысли. С детства был слаб телом, но не духом. Благодаря доступу в господскую библиотеку…ах да я забыл сказать, что был служкой прелата обитавшего в доме аронов (аналог графов)… я узнал много нового, освоил навыки магии, позже научился использовать свою слабость, переводя её в силу…
- Ну и что вы расселись, а? Сюда явно ломится эта мёртвая тварь, а вы сидите и блаженствуете!
Склонил голову на бок, чуть прикрыл глаза рассматривая капли росы на волосах дамы:
- Эта «тварь» ловчий и она будет идти до конца, спешить нам некуда, пока горит костёр он нас не видит, но это только до утра…
«Ах, это всего лишь ловчий? Ловчий?! Да этих тварей запрещено создавать вот уже 150 лет, да все маги способные на это умерщвлены, так что видевшие их казни по ночам спать не могут до сих пор. А он спокоен.»
Джэзабэл сняла распятого с креста вовсе не из любви к ближнему, а сугубо из рациональных соображений. Её свита, и охрана была перебита, лучшая связка Лезвий - её воспитанники погибли, защищая Жрицу.
Лезвия – элитная команда стражей, две пары близнецов. Скорость их движения настолько высока, что сложно уследить, равных им нет, а чтобы их вырастить нужно, приложить массу усилий и не только, эти близнецы обречены на смерть и если хоть один погибнет до достижения совершеннолетия, то продеться уничтожить всю связку. Их оружие два длинных прямых меча, которые надлежит держать обратным хватом, клинки передаются от одной связки к другой и не может существовать одновременно больше двух связок.
Госпожа Версэт лично отыскала близнецов и воспитывала, словно родных детей.
Спасённый не удосужился представиться, скупо поблагодарив даму, он растер запястья, которые были стянуты «пиявками» и наклонившись извлёк из груды лесного мусора вещмешок, в котором оказалось немного хлеба и фляга с водой. Странно, что так позаботились о казнённом. «Пиявки» крайне неприятные путы, они поглощают сначала магию связанного, а потом и жизненные силы, скорость этого действа зависит от сил мага. Судя по тому, что «пиявки» были серебряные, уровень данного субъекта немного не дотянул до археона.
Высокий и худощавый, он был абсолютно не симпатичен: слишком тёмная кожа с бронзовым отливом, брови почти прямые. Странный разрез глаз и их цвет неуловимый, больше напоминающий лунные лучи, скользящие по воде, создавали впечатление вечной насмешки, капризный излом губ не вязался с волевым подбородком, длинные тонкие пальца оканчивались острыми ногтями, которые лучше всего смотрелись бы на куртуазной кокетке. Волосы хаотично торчали в разные стороны и были отпущены чуть ниже плеч, цвет их более всего походил на лёд присыпанный пеплом. Одеждой ему служил военный мундир бежевых тонов без опознавательных знаков.
Леди Версэт понадеялась, что этого типа сожрут раньше, чем её и возможно его смерть даст ей достаточно времени, чтобы отыскать в мёртвой Чаще хоть каплю жизненных сил и перекинуть себя в более безопасную область. Никогда не предполагала Жрица Богини, что будет жалеть, что не сведуща в грязной, мерзкой, но такой необходимой сейчас некромантии.
Ну, вот меня перебила очаровательная спутница, дама экспрессивная. На чём я бишь остановился? Ах, да на моей магии - это не интересно. Моя жизнь вообще штука скучная. Я достаточно упрям, чтобы переплавить себя из слабого бойца и сильного мага, в лучшего война и мага вне категорий. Леди пришла очень вовремя, «пиявки» подали бы сигнал, сними я их сам, а ещё удачно, что она природная волшебница, невероятно удачно.
Нехорошая полуулыбка скользнула по лицу неопознанного мага, Джэзабэл не желала знать, о чём он думает, её больше занимал ловчий вставший в десяти шагах, точно за спиной. Не могла припомнить Жрица, чтобы этих тварей останавливал костер…
Под ногами хлюпала жижа, по стальным стенам сточной трубы стекала тягучая гадость, цвета которой, слава всем богам, Тарнор не разбирал. Крыс здесь не было и это настораживало, звуки сводились к мерному шагу Дара, которому бояться было нечего, уже нечего, капанью воды или что там ещё могло капать ну и шагам самого офицера, шаги эти не могли похвастаться твёрдостью.
- Да ты не волнуйся – подал голос Дар – За раз тебя тут ни кто не съест, но покусать могут. Ты же живой, а здешние хищники как раз на тепло и пульсацию крови ориентированы, меня им не видно. Удобно, правда? Тварь на тебя нападает и тут же гибнет от моей героической длани. Эй, ты чего побледнел?
В свете колдовского светильника, дающего весьма рассеянное освещение более менее живой Ковен смотрелся форменным мертвяком, а уж о ныне здравствующем почившем графе, и говорить не стоит. Зрелище, которое он представлял, вызывало дурноту, к счастью Тарнор этого не замечал, де Гаррофа оставался для него прежним.
Кожа на лице аристократа, тронутая тлением влажно блестела, тёмные пятна расползлись по скулам и лбу, на руках плоть повисала лохмотьями, которые Дариан брезгливо обрывал, его разложение было слишком быстрым. Мазь Травницы несомненно помогла, но это ни сколько не радовало некроманта, ему нужно было полное восстановление и он не знал как его получить. «Нельзя позволить отчаянию захлестнуть разум и нельзя смириться иначе умрёшь окончательно» - так решил умерший.
Уйти из закрытой цитадельными чарами зоны нельзя, но они заключили договор с инквизицией в лице Травницы Хелайнис и теперь если удастся из недр земли принести Мёртвую Воду приключенцы будут свободны, а если нет…нда об этом лучше не задумываться. Выйти из канализации в город им не удастся, чары держали и при попытке к бегству нежно разворачивали в обратную сторону. Некромант не обладал должной компетенцией в Церковных молитвах, а ведь именно намоленный и замешанный на крови барьер держал их. Когда Тарнор заикнулся на тему «а не колдануть ли тебе», Дариан вежливо, в самых изысканных выражениях объяснил ему, что сей уровень магии пусть и слабенькой не взломать некроманту. В процессе обучения, как понял теперь де Гаррофа, преподаватели отчаянно врали на тему того, что инквизюки не обладают ни кой магией, кроме целительства и элементарной светлой.
Похлопывая черенком лопаты по ладони, сощурив потемневшие глаза, он надвигался на неё, трогательно сжав в ладошках сапог Аннерлер отступала и тихонько пыталась объяснить разгневанному супругу, что дверь открылась сама, что она сама удивилась как оказалась здесь, что это было временное помутнение рассудка и то, что он очаровательно смориться в таком импозантном виде. Эллэрран криво ухмылялся и не верил.
Зеван прикрыл глаза ладонью. Забавно было чувствовать всё прибывающее напряжение, оно окутывала госпожу Версэт и даже мёртвая земля этого места отзывалась, покрываясь мелкими трещинами. Сил мага вполне хватало, для удержания ловчего, пока вмешательство этой твари не желательно, но вот позже…
Стремительнее движение вперёд, серебристое сияние магического клинка, удар и брызги лазоревой с алыми искрами крови. Джэзабэл завернула время на себя, тратя драгоценную силу, которую уже не сможет восстановить. Зеван так и замер, прикрывая длиннопалой конечностью лицо, узкое кинжальное лезвие распороло тонкую кожу жрицы, и кровь попало точно на грудь Парлаата, выскочив за пределы светового круга, женщина бросилась прочь. Время, отпущенное на волю, стремительно ринулось восстанавливая ход. Ловец беззвучно и от этого особенно жутко взвился в прыжке, выбрав жертву.
Чародей неуловимым движением отодвинулся с траектории полёта твари, даже не удосужившись подняться. Умно было перевести назначение на него, сбив такую точную нить заклятья. Не просчитал Зеван того, что может Жрица в месте, где жизни почти нет, не пожалеть огромной затраты силы Она ведь не сможет потом защищаться, а это не плохо. Монструозина повторила попытку, искренний весёлый смех с приятными модуляциями зазвенел среди высохших стволов, подхлестнув и без того быстро удаляющуюся Джэзабэл. Давно так не веселился маг, его заклятья отсекли чары держащие тело ловца, парализовали волю и мощный ментальный удар настиг того, кто додумался тварюжку послать. Оглядев останки, безразлично перешагнув их, Зеван окунулся во мглу Чащи, идя по следу, что оставляла за собой беглянка.
Высохшие чёрные стволы с обнажёнными остовами веток поднимались к небесам, чей цвет можно сравнить с витражным стеклом аметистового оттенка. Луна, гордая в своём одиночестве, окружив себя мерцающим ореолом, расплескала серебро по ночной Чаще. Тихо. Ветра нет, под ногами палая листва. Давно эти листья покинули ветви, но до сих пор в них теплилась жизнь. По крупицам леди Версэт собирала силу, но осознавала, что не сможет набрать даже на серьёзный щит.
...Ну и куда я умудрилась попасть на этот раз? Босые ноги, привыкшие к мягким коврам и к гладкому камню, болели и кровоточили, юбку пришлось почти полностью оторвать, чтоб не стесняла движения. По расчетам, Жрица убежала довольно далеко и шла вдоль границы Чащи, ища тропку, способную вывести из забытого леса. Силы осталось меньше даже одной трети, дать серьёзный отпор противнику она не сможет, даже если очень сильно постарается. Главное, это чудовище не появляется (под чудовищем понимался давешний незнакомец). Ну, как говорится, помянёшь злыдня всуе, а вот и он.
Джэзабэл довольно чувствительно ударилась спиной, когда маг не сильно толкнул её к ближайшему дереву, в которое она и упёрлась. Мягкая полуулыбка украшала надменное лицо, в глазах не отражалось эмоций, он был холоден и спокоен. Бой с ловцом не оставил на нём следов катастрофы, единственным видимым повреждением была царапина на скуле, яркая, багряная кровь оставила на тёмной коже блестящую дорожку.
Жрица не была воином, она была женщиной со всем из этого вытекающим, её нежное тело не привыкло к грубому обращению. Властно взявшись за густые чёрные волосы, Зеван отклонил голову дамы назад так, чтобы открылась нежная шея Попытки её сопротивления, включая удар в пах, не удались, он встал слишком близко. Ласково произнёс ей на ушко:
- А ты молодец, не ожидал от избалованной девицы таких разумных действий.
Джэзабэл дернулась, когда его дыхание коснулось кожи, ей был неприятен этот тип. Лучше бы он бил, чем так обнимал! Вторая рука мага удобно лежала на талии женщины.
Она хороша, дааа, то, что нужно, это убить её нежно… Наклонился к шее, касаясь губами того участка кожи, где билась пульсируя жилка.
О Великая как же мерзко!!! Не может же он ко всему прочему быть кровопийцей?! Едва ощутимый аромат жасмина ощутила вдруг Жрица. Кровь. Кровь потенциального её убийцы пахла этими цветами. «Не может быть» - обречённо подумала она.
Широко распахнув глаза, с гордостью посмотрела на мужчину. Жрицы Великой богини не боятся заглянуть в лицо смерти. Стоп. Какой смерти? Джэзабэл прищурилась, Зеван не видел этого во всех отношениях не хорошего взгляда, он приоткрыл губы и явно намеревался прокусить тонкую кожу шейки. Он же живой. Его вполне хватит на отличный скачёк, запрещено переходить за счёт живого создания, ведь дерево или родник восстановиться… Но ведь сейчас нет другого шанса выжить. Широко улыбнувшись, женщина хмыкнула, маг поднял голову, чтобы посмотреть, что же так развеселило обречённую. Резко подавшись вперёд, жрица обняла своего мучителя за талию и сцепила пальцы в замок за его спиной. Формула перехода проста, прикрыв глаза, Джэзабэл пожелала оказаться где угодно, только не в этом проклятущем мёртвом лесу, целью её была безопасность. Мужчина вскрикнул.
Зрение расфокусировалось, окружающее пространство покрылось чёрной копотью, тяжёлые хлопья которой, причудливо кружась, исчезали с едва уловимым звоном, касаясь кожи. Поющий мрак прорезала золотая вспышка, и ещё одна, боль поразила каждую клетку тела, и вот он уже смотрел в холодные глаза Единой Богини. Эти глаза были похожи на глаза Джэзабэл Линаррии Версэт, но безмятежность существа способного стереть даже воспоминания о тебе лёгким усилием не давала ошибиться. Парлаат почувствовал, как сила покидает его и через взмах на чащобной поляне он был один, и лишь смех льдистым колокольчиком звучал в голове. Единая не позволяет обижать своих дочерей. Держась дрожащими руками за мертвое дерево, Зеван принял вызов, брошенный ему Жрицей.
Дождь. Он уже не удивляет, для Арентовиила это обычное состояние, куда больше поражает царственное светило, иногда соизволяющее продемонстрировать серому миру, что оно существует, а не отошло в область легенд. В просторном кабинете, где царствовали книги и свитки, весело трещал огонь, он пытался покинуть границы камина, но всё тщетно, высокая кованая решётка не пускала. Стены, обшитые светлыми, деревянными панелями, украшали картины, изображающие предыдущих владельцев, а нынешний, склоняясь над бумагами, трудился за массивным рабочим столом. Приказы инквизиторов были повсюду в Державе, и вот с пограничной заставы пришло письмо с тревожными новостями, и усталый, не молодой уже мужчина в простой серой мантии пытался найти решение. Решение упорно не желало быть найденным и, откинувшись в кресле, Томас Арквемада мечтательно задумался о чашке крепкого и горячего чая, но не было желания звать помощника, хотелось, чтобы чашка с вожделенным напитком сей момент появилась на столе. И появилась,…нет, не чашка. Посреди стола, прямо на опостылевшей писанине сидела женщина в лохмотьях, её шикарные волосы, нечесаными прядями топорщились, огромные янтарные глаза широко раскрыты, на лице застыла выражение, которое начальник охраны звал: «Твою ж дивизию!». С трудом, но признал Великий Инквизитор свою коллегу Великую Жрицу, пропавшую три дня назад в Чаще, что на границе с Запретным Лесом. Ошалело осмотревшись, Джэзабэл вспомнила, кто она есть и, будто бы явилась, как положено, в двери да при всём параде, очаровательно улыбнулось, пропев чуть охрипшим голосом: «Здравствуйте, Томас» и соскользнула со стола, оставив на нём сухой лист и мелкий лесной мусор.
Вступил. Однозначно во что-то вступил. Судя по запаху, ну в очень не приятное что-то. Тарнор не стал разглядывать, что же именно так смачно чмокнуло под его ногой.
Коллектор давно остался позади, металлическую обшивку стен сменил грубый камень, по нему весело стекала вода, отовсюду капало. Не замечая ничего этого Дариан шёл вперёд, одна мысль грела его, найди он мёртвую воду и окажись верна безумная его теория, то желанная целостность тела будет возвращена. А уж как обойти цитадельные чары это вопрос следующий. Тарнора было жаль, юноша явно был слабонервным, но это компенсировалось отвагой и силой воли, да ещё тем, что наплевать было офицеру, что рядом с ним труп.
Своды терялись в сгустившейся тьме. Свет не справлялся с извечною ночью. Хрупкий хрусталь сталактитов переливался в его гранях, сотни радуг метались в них. Водная гладь. От неё веяло прохладой и после затхлого воздуха канализации это не могло не радовать. Две маленькие фигурки в тишине, которая не знала ни птичьих трелей, ни шелеста листвы, ни голосов. Они попали сюда случайно, пробираясь по указанному коридору уставший Ковен облокотился на выступ трубы, локтем повернул вентиль и струя пара (откуда он здесь?) ударила в стену и на ней проступил узор. Дар определил его, как термический сплав апресса, этот металл реагировал на высокие температуры и только тогда проявлялся. Нажав на определённые узоры, по известной только ему схеме некромант активировал механизм распахнувший люк под ногами обоих преключенцев.
Мох смягчил падение настолько, что удара почти не почувствовалось. Дариан и Тарнор оказались в небольшой пещерке природного происхождения, над ними зияло отверстие трубы, из которой они выпали, а вокруг лишь бархатный мрак. После оперативного совещания решено было идти вперёд.
Вода недвижима, её темно-синее атласное покрывало приковывает к себе взгляд, заставляя застывать в немом восхищении, в глубинах вспыхивают серебристые искры. Вода жива. Ковен сглотнул, мысль навязчивая как уличный торгаш вилась в его голове: «Прикасался ли кто-нибудь к этому великолепию и какая Она на ощупь?». Влекомый самым банальным из желаний – потрогать, юноша двинулся к подземному озеру и…замер. Граф дёрнулся и начал нервно озираться, офицер в шоке смотрел на некроманта, что могло так встревожить того, кто мёртв?
Лёгкая, почти детская мелодия зазвучала, и эхо от воды множило и дробило её. Холодная волна ужас поднялась из глубин души и если бы не временный ступор, Тарнор давно бы бежал и бежал и бежал.
Они возникли из ниоткуда, то есть из темноты. Скелеты обтянутые жёлтой пергаментной кожей. Их было шестеро, и каждый в иссохшей руке сжимал ржавый меч. Тела людей двигались в сторону молодых людей, по странной изломанной траектории, словно марионетки, их ноги едва касались неровного каменного пола. И только приглядевшись, можно было заметить красные чуть светящиеся нити, которые уходили в темноту.
«Ой, Марионеточник» - как-то отстранённо подумал некромант.
- Что ЭТО? – Полюбопытствовал Тарнор, поднимая дрожащий перст и неуверенно тыкая в сторону резво приближающейся шестёрки.
- Что, что…монстр, не видишь разве?
Специально для Джэз. Кусок не закончен.
Гонка по каменистому берегу от странных на взгляд непрофессионала мертвецов, взбодрила офицера. Правда, иногда повадки здешних неупокоищ его «слегка» настораживали. Когда бегущие слишком уж отдалялись от погони, одна из тварей совершала прыжок и непременно оказывалась перед ними. Выглядел прыжок забавно, если не учитывать ситуацию, казалось, невидимый кукловод вздёргивает свою марионетку и переставляет, куда нужно именно ему.
На бегу, Дар объяснял, что тварь тут одна, а это просто невинно убиенные, но переподчинить он их не может ибо они подцеплены и нужно следить, чтобы и тебя не «подцепили». Убивать их враг (а то, что этот кукловод – враг, Тарнор не сомневался, потому как разбойные повадки существа скрывающегося в тенях были на лицо) пока не хотел, а так просто гонял кругами. Дрогнули невидимые во тьме своды пещеры, посыпались осколки камня, взбаламутив покой водной глади, и сотни красных нитей извлекли из всё той же темноты лосса’нелла, дальнего родственника церборо. Очаровательное создание было в три человеческих роста, синеватая шкура, покрытая острыми роговыми наростами, сально блестела, два длинных серповидных и очень острых отростка, заменяли передние конечности и две пары задних лап причудливо изогнутые, хоть и выглядели забавно, но помогали догонять жертву в два счёта, на уродливой голове зияло отверстие рта и горели нехорошим зеленоватым светом глаза. Тарнор аж встал от подобного счастья.
- И что всё это великолепие нам? Ну, хоть дохлый…
Дар нервно хихикнул и ласково пропел: - Он живой. Очень живой, очень голодный и не менее злой. Его «подцепили». От таких тварей любая магия отражается, шкура их бесценна, защиту от чар даёт гарантированную, я ничем не смогу нам помочь... Драпаем!
«Можно попробовать повредить нити держащие пойманных. Если начну с мертвецов, будет, чем нанести контрудар. Но тогда лосса’нелл раскатает нас на дрова. А начну с твари, подставлю Тарнора и себя под удар. Некромантию здесь особо не по используешь. Камнями в них что ли швырять.» Эхо отражаясь от воды донесло до слуха улепетывающей парочки смех, приятный, бархатистый и зловещий.
@настроение: Лики смерти
@темы: проза, нда..., впечатления
-
-
10.10.2009 в 23:15-
-
10.10.2009 в 23:18-
-
10.10.2009 в 23:20-
-
10.10.2009 в 23:23-
-
10.10.2009 в 23:25-
-
10.10.2009 в 23:29-
-
10.10.2009 в 23:41-
-
11.10.2009 в 12:57а в чём прикол с цветами жасмина?! дальше!
-
-
11.10.2009 в 13:18-
-
11.10.2009 в 13:23-
-
11.10.2009 в 13:27-
-
11.10.2009 в 13:31-
-
24.10.2009 в 17:14Миа, ТАК нечестно!
-
-
25.10.2009 в 20:48-
-
25.10.2009 в 21:07-
-
25.10.2009 в 21:09-
-
25.10.2009 в 21:22-
-
26.10.2009 в 11:01-
-
26.10.2009 в 15:15Ня... прелесть! Миа, пиши дальше!
-
-
27.10.2009 в 08:51-
-
01.11.2009 в 22:41Лови, очередная правка) Ты уже меньше ошибок делаешь))
-
-
07.11.2009 в 19:53Миа, ты гений. Буу с замиранием сердца ждать продолжение