Конечно, каждый думает, что хочет, Покуда головы он не лишен.
предыдущееОсколки красного стекла, мерцали на чёрном ковре, устилающем весь пол. Из дыры, образовавшейся в оконном стекле, сквозило, тонкие эфемерные занавеси трепетали при каждом усилении ветра, безразличное небо, вечно влюблённое в себя самоё, переливалось звёздами, месяц узким серпом просвечивал, сквозь лёгкие перьевые облачка, подобравшиеся к нему.
Тот кто сидел в тяжёлом кожаном кресле с высокой спинкой, ничего этого уже не видел, он был мёртв. Из развороченной грудной клетки ощерившейся рёбрами, как частоколом уже перестала литься кровь, она лениво сочилась, пропитав одежу убитого и ковёр под ним, от тела поднимался пар, в кабинете похолодало. Возможно он был красив, теперь же на его лице более похожем на маску, застыло выражение дикого, непередаваемого страха, черты исказились, рот разверзнут в крики, который никто так и не услышал, налитые кровью глаза, подняты к потолку. То была страшная смерть.
Уже третий. Третий за неделю убит так словно какой-то безумец руками разорвал ему грудь. И у каждого, неизвестный злоумышленник, забрал сердце. Трое представителей богатых и уважаемых фамилий, трое лордов держателей, основа и Сердце совета... Никаких следов....ни какой зацепки... Эти не весёлые мысли посетили молодого офицера, которому поручили расследование, он знал, что в случае неудачи наказан будет именно он - Тарнор Ковен и это будет завершением не успевшей начаться карьеры.
Арентовиил спал, по его мощёным улицам стремительно ехала карета, то изуродованное тело ещё недавно влиятельной личности везли в морг, приуроченный данному округу. Город укутанный предрассветной дымкой не желал ничего знать; в нём совершались преступления, умирали люди, сменялись поколения, само сердце города - величественные дворцы украшенные скульптурами и лепниной, пропитались сотнями жизней давно ушедших, их стены держали души не отпуская и те не находили покоя, а город спал. Глухо ударила оббитая сталью дверь ведущая в ледник, там в темноте покоились останки, бездомных. безымянных, либо тех кого ещё не забрали родственники, ну или жертвы насильственной смерти, такие, как лорд с вскрытой грудью. Холод и мрак, вот что ожидает всех живущих. Дежурная по "складу мертвечины", как она величала это заведение, мыла руки. Только что тщательнейшим образом она осмотрела рану свеже-преставившегося и была поражена несколькими фактами: во-первых, сила с которую надо применить, дабы нанести подобное увечье, должна быть чудовищной; во-вторых, обнаружились следы первого контакта, то есть сначала человек, обладающий либо десятисантиметровыми когтями, либо оружием их имитирующим всадил данное в грудь лорду и сделал движение, подобное тому, как открывают двери лифта, когда те не желают отворяться сами. В задумчивости патологоанатом Кэрт села на колченогий стул и потянулась за остывшим чаем.
На окраине города, где даже нет нищих, в самом дальнем районе, граничащем с Чумным кладбищем, высился дом. Даже сейчас, когда он обветшал, от него исходила аура величия, несомненно, в былые времена это было произведение архитектурного искусства, теперь лишь жалкий остов. В башне повёрнутой окнами к закатной стороне, где пыль и паутина правили бал, на изящном, изъеденном древоточцами стуле, восседал человек, и странно было видеть его здесь. Но видеть его, ни кто не мог, кроме старого ворона, сидящего на притолочной балке, а птица не была помехой его замыслу.
Вязкий, пыльный сумрак сглаживал черты пришедшего, размывал их, и на фоне окна чётким рисунком проступал профиль, возможно, такие некогда чеканили на золотых монетах великих держав. Человек прибывал в глубокой задумчивости, но вот он пошевелился, его взор упёрся в серебряное блюдо, стоящее на останках стола, на блюде лежали три человеческих сердца, протянув узкую ладонь с длинными пальцами, гость провёл над сердцами. И вот в тишине зазвучали чёткие ритмичные удары. Сердца начали биться.
Кэрт было сложно удивить, но странный звук из ледника её заинтриговал, там слышались шаги. Встав, она направилась к дверям, оббитым сталью.
Тарнор взбежал по старым, стёртым ступенькам морга, ему нужно было забрать заключение об обследовании тела лорда Мэлнора. Юноша осмотрелся, в этой части города, он, пожалуй, ещё не был: старые обшарпанные дома, облупившаяся краска, потрескавшаяся черепица, так и норовящая упасть прохожему на голову, выбоины в мостовых, кучи мусора и всё это буквально в двух шагах от исторического центра. Рассохшаяся деревянная дверь с надсадным скрипом отворилась, и на несколько мгновений офицер Ковен зажмурился, в коридоре было темно и чтобы глаза привыкли, надо было ненадолго их закрыть, дальше лучик света прорезал мрак и падал он явно из двери, к которой и направился молодой человек. Дальнейшие события он позже расценил, как испытание силы его духа, которое он чуть не провалил. В дверях, ведущих в покойницкую, стоял высокий мужчина, на голову выше его самого и созерцал нечто, что, судя по звукам, копошилось и причитало в леднике. Тарнор подошёл ближе и выглянул из подмышки великана. Шок это не то слово, которым можно описать состояние, рухнувшее на Ковена. Юноша выдохнул, пар, отлетевший от его губ, говорил о том, что он ещё дышит.
Среди кусков льда и стальных столов двигалось то, что ещё недавно было лордом Мэлнором, спёкшаяся и замёрзшая кровь покрывала синюшный труп коростой, подёрнутые ледяной коркой глаза бессмысленно таращились, труп хрипел:
- Зачем...зачем...что...я не виновен...верните...верните...
Руки со скрюченными негнущимися пальцами, скребли разверзнутую грудную клетку. Тарнор впал в ступор и тупо смотрел на происходящее. Сильный рывок оттащил его и кто-то захлопнул дверь, то был давешний мужчина, о существовании которого горемыка успел забыть.
Мужчина был странный: тонкие довольно красивые черты, заключены в удлинённый контур лица с квадратным упрямым подбородком, умные глаза, стального оттенка смотрели на офицера из-под отросшей чёлки, цвета мокрого асфальта, с профессиональным интересом. Вот это рост... Отметил сам не маленький Тарнор. Одет явно дежурный по моргу был просто и не броско, но стильно, выдержанно в серых и чёрных тонах. Всё это привычные составлять словесные портреты представитель власти заметил сразу, после чего соизволил взять себя в руки и поздороваться:
- Здравствуйте уважаемый, я офицер Ковен, мне нужно заключение по...кхм тому трупу, который встал.
Саркастическая усмешка пробежала по губам патологоанатома. Приятного тембра голос сообщил:
-Здравствуйте, заключение я сейчас выпишу. Рада представиться, старшая по моргу - Александра Кэрт.
Тарнор сумел удержать лицо. Но мысль в судорожном спазме выдала: Это....женщина!!! Не может быть...
Александра с жалостью смотрела на юношу. Вероятно, начальство решило избавиться от юного офицера, раз поручило ему это расследование. Подобные дела не поручают детям, едва закончившим обучение, здесь нужен опыт и знание "той стороны". Абсолютно ясно, что лордов убил не смертный, очевидно, что это сделал гийнер - дух страха и смерти, подобное существо мог вызвать очень сильный и опытный маг, лишенный всяких человеческих чувств, ибо ритуал призвания гийнера требовал пяти невинных жизней.
Глядя на этого мальчика Кэрт, почему то вспомнила детство, которое она всеми силами пыталась забыть, скрыть за спудом лет и пылью других воспоминаний.
Первыми её ощущениями были холод и одиночество. Маленькая девочка очнулась в тёмном городском тупике, где по стенам стекала слизь, а воздух пропитался нездоровыми фимиамами. Серое небо, серые улицы, серые люди и колючая мелкая морось. Три дня ребёнок бродил по городу, три дня она была не просто одинока, она не существовала, её не видели, не замечали. На исходе третьих суток, когда девочка, поджав под себя разбитые ноги, седела на мраморной набережной, отделившись от безликой массы прохожих, к ней подошёл человек, он опустил над ней купол зонта, укутал в свой плащ и отобрал маленькую жизнь у безразличного города. То был мэтр Кэрт добрый, отзывчивый и оттого безмерно одинокий человек. Он был врачом от Бога, но ему отказала в практике «Ассоциация врачей Арентовиила», мотивируя отказ тем, что «человек режущий мёртвые тела, не может лечить живых», несмотря на это к нему за советом ходил весь район. Мэтр дал ей свою фамилию, дружбу и безграничную любовь. Он был её отцом, учителем и другом. Его не стало.
Очнувшись от воспоминаний Александра села за свой стол и привычно формулируя фразы, стала писать заключение. Тишину нарушали стоны кадавра в леднике, скрип пера по бумаге, да прерывистое дыхание пытавшегося прийти в себя Тарнора. В такой момент что-то обязательно должно случиться. Входные двери с треском распахнулись едва не слетев с петель и явили миру мужчину, который едва не упирался головой в потолок, шикарные золотистые волосы в художественном беспорядке рассыпались по плечам, эти самые плечи были затянуты в нежно салатовую футболку с серебряной нитью, что давало эффект чешуи, безусловно красивые длинные ноги были упакованы в узкие чёрные брюки с салатовым шнуром по бокам, на ступнях красовались салатовые туфли, картину довершали нахальные, весёлые глаза насыщенного фиолетового цвета, обрамлённые угольно-чёрными ресницами, чёрные же брови разлетались от переносицы к вискам. Явление заявило:
-Привет, братия, я новый ген.некромант сего города, где ваш ходец мертвячий?
В довершение ко всему мужчина обладал великолепным оперным баритоном и был неприлично красив, о чём несомненно знал.
Дариан де Гаррофа мельком взглянул на присутствующих, отметив для себя, что столь удручающее зрелище давненько не оскверняла его вельможный взор, как давненько уже его персона не находилась в столь убогом месте. Образно засучив рукава, он открыл дверь и осмотрел поле для деятельности: ходец всё ещё топтался на одном месте разевал рот и стенал, умоляя о возвращение сердца. Генеральный некромант редко пользовался пассами, «рукомашество» говорил он, для дилетантов, настоящий маг и мастер своего дела подчиняет всё своей воле. Пристально посмотрев на труп Дариан начал складывать формулу упокоения, подобное действие не должно было занять и трёх секунд, но внезапно тонкая нить-основа заклятья, которую он протянул между собой и кадавром, лопнула, разлетевшись на ему только видимые искры. С отвратительным хрустом лорд Мэлнор начал меняться: на спине выступил костяной гребень, зубы удлинились из горла послышалось клокотание, и комья запёкшейся крови вылетели от туда, кожа, натягиваясь, лопалась, выпуская костяные выросты, верхние конечности мертвеца теперь оканчивались, двумя острейшими лезвиями из ломаных костей, стремительно рванувшись, тварь нацелилась в сердце графу де Гаррофа.
Тарнор с остервенением рвал пистолет из кобуры, он должен был хоть, что-то сделать. Увиденное охарактеризовывалось, как ошибку некроманта, тот прочёл неверное заклинание и вот, пожалуйста, результат – хищное неупокоище. А что если оно вырвется в город?
Как только офицер узрел вошедшего, он сразу понял, что некромант из франта, как из осла, айранский скакун. Ковен видел предыдущего генерального некроманта и тот произвёл на него жуткое впечатление. То был высокий, худой до скелетообразия мужчина с нездоровой бледной кожей; заросший черными, прилизанными к черепу волосами, с длинными когтями, украшающими пальцы; ходил он всегда в чёрном балахоне с глухим капюшоном, в прорезях которого сверкали красные глаза, его атрибутом и спутником, был раскормленный ворон.
Оружие не желало покидать кобуру.
От своего приёмного отца Александра знала очень многое о травматургие и сейчас она наглядно увидела, как она используется, превращая безобидные тела в смертоносное оружие.
Стоящие за спиной Дариана люди не могли видеть, как изменились его глаза – белок подернулся чёрным туманом, зрачки засветился как раскалённые угли, вкупе с ярко-фиолетовой радужкой это давало непередаваемый эффект. В помещении потемнело, весь свет он стянул на себя, вытянув вперёд руку, он сделал лёгкую отмашку кистью, так отсылают прочь ненужного слугу. Тело твари на излёте вздрогнуло, сменило траекторию и обвалилось на мёрзлый пол. Вся сцена заняла не больше пяти секунд. Де Гаррофа почувствовал, как что-то ускользает, и была это инородная магия, поднявшая тело и позже, при попытке упокоения включившая механизм уничтожения любого, кто решиться на это, он отчётливо видел серебристый след колдовства, развернувшись, Дариан устремился к дверям, бросив людям: - За мной.
Александра и Тарнор подчинились автоматически, даже не подумав, что можно противиться. На улице стоял шикарный кабриолет, цвета фуксии. От колёра у Тарнора заломило зубы, но сама по себе машина была выше веских похвал. Некромант запрыгнул в средство передвижения, не открывая двери, грациозным прыжкам способствовали длинные ноги и практика, офицер не рискнул повторять опыт и просто открыл дверь, галантно пропуская Александру, до сих пор не веря, что она представительница слабого пола. Дариан опережал истаивающий след, на немного, но и этого времени было достаточно, чтобы понять, куда же он ведёт. Машин с рёвом пронеслась, по центральному проспекту, свернула на мене оживлённую трассу, а дальше не сбавляя скорости, рванула по трущобному району.
След истаял. Машина упёрлась бампером в чугунные створы врат Чумного кладбища. Здесь замирала жизнь, прохожих не было вовсе, от земли поднимался сизый туман и вихрями закручивался, при движении, вокруг ног. Де Гаррофа окинул взором своих спутников. Нда… И зачем я потащил с собой, королеву временной усыпальницы и недоростка с офицерскими погонами, теперь ещё ответственен за них, будь проклято дворянское воспитание и врождённое благородство. Скривив губы, что должно было означать улыбку граф соблагоизволил представиться:
- Я - граф Дариан Вентура Альберт Ферагон де Гаррофа и Аронгерра. Сиречь гениальный некромант всея Арентовиила. Можно обращаться просто – ваше высокоблагородие милостивый господин надежда и опора… короче Дар.
Александра не удержалась от смешка. Подумав, до чего интересные типажи порой выводит на свет матушка природа:
- Очень приятно. Рада представиться Александра Кэрт. Промолвила патологоанатом. Тарнор топтался на месте, не понимая, почему они встали, маг явно шёл по следу, это понять мог даже недалёкий пейзанин, но сейчас, то, что он медлит. Юноша, стараясь держать себя в руках, сухо обронил:
- Тарнор Ковэн, младший офицер Департамента Законности и Порядка. К вашим услугам.
Дариан закатил глаза, юнцу явно хотелось побыстрее умереть, даже не получив инструктажа:
- Значит так, офицер и вы леди, сейчас мы пойдём туда, где проводился обряд «Aeterna nox» просьба мелко не трястись, не пытаться ознакомить меня с содержанием ваших желудков, не всхлипывать, в общем, вести себя прилично.
Закончив воодушевляющее напутствие, Дариан упругим шагом направился к некогда величественному дому, с несколькими башнями, его спутникам ничего не оставалась, кроме как идти за ним, обдумывая, что именно может в этом доме быть.
Особняк встретил гостей не любезно, испуганно заметался встревоженный нетопырь, сладковатый запах разложения предупреждал о том, что лучше по сторонам не осматриваться. Из щелей в стенах и пыльных окон слабый свет серого дня освещал картину бойни.
Тарнор судорожно сглотнул и кое-как справился с позывом к тошноте, хотя неприятный привкус всё же остался, он посмотрел на Александру, её зрелище нисколько не смутило, наоборот она, с живейшим интересом подойдя по ближе, рассматривала нанесённые телам увечья и что-то шептала на мёртвом языке. Граф спокойно осматривался и даже уже обратил общее внимание на лестницу ведущую наверх. Лестница доверия не вызывала, в нескольких местах прогнившие доски провалились, а перила выглядели, так, словно были вырезаны из губки, из-за долгих лет труда древесных жуков. Кэрт оторвалась от интересных подробностей расчленения тел и присоединилась к Дариану, офицер, аккуратно обходя внутренности, поспешил к ним.
Любой маг знает о «той стороне», знает что «там» существуют те, для кого люди, даже не пища, а ничто – прах. Бессмертные духи, наделённые великой силой, отнюдь не враждебны, смертные безразличны им, но они, к сожалению, не безразличны смертным и те постоянно пытаются обрести власть, над жителями «той стороны». Гийнеры духи смертного страха за свой нарушенный покой требуют пяти жизней, не совершивших не единого греха, то есть невинных душой и как обязательный пункт невинных телом. Тарнор, не будучи магом, понял, для чего нужны именно пять человек. Тела жертв лежали на окончании каждого луча пентакля, и у каждого тела, помимо абсолютного отсутствия крови, которая пропитала старый паркет, отсутствовали органы, соответствующие одному из чувств вырваны были: глаза, уши, нос, язык и руки. Брызги крови были даже на потолке, и что-то подсказывала, что жертвы были ещё живы, пока их терзали. «Неужели шестое чувство это страх смерти…» - Ковен постарался отогнать от себя эту мысль.
Ступени скрипели и прогибались под весом идущих, но выдерживали, Александра решила, что тому виной волошба замолчавшего и сосредоточившегося Дара, за её спиной юный офицер явно делал дыхательную гимнастику и правильно, не каждый день видишь такое количество мастерски разделанных тел.
В башне по-прежнему царил полумрак, с балок лохмотьями свисала пыль, дано покинутая пауками, ворон заметив людей, спланировал с насиженного места на стол, где покоились на серебряном блюде сердца убиенных лордов. Некромант брезгливо подцепил один сердечную мышцу тонкими пальцами, на которых Ковену показался маникюр, и вынес вердикт:
- Они только семь взмахов назад перестали биться, тёплые ещё.
Граф разжал пальцы, и сердце с неприятным звуком шмякнулось, рядом с остальными. Дар методично осмотрел комнату на наличие следа мага, который здесь явно был, но ничего не мог обнаружить. Тарнор как криминалист осмотрел место происшествия, и вот что его удивило: их шаги оставляли за собой борозду потревоженного слоя пыли, но кроме этого никаких больше знаков, что помимо них здесь был хоть кто-то, хотя в кресле явно сидели, следы мужской обуви значились на полу. Вывод: маг телепортировался, но телепортация невозможна.
- Здравствуйте, уважаемые.
Мелодичный голос напоминал перезвон серебряных бубенчиков, которыми украшались кошачьи ошейники, но Тарнор ощутимо вздрогнул, как собственно и Александра, повернувшаяся на голос. Граф оставался спокоен и расслаблен, он улыбнулся и поприветствовал говорившего:
- Здравствуй, гийнер, хозяин прислал тебя?
Офицер во все глаза уставился на полностью не соответствующее его понятиям о монстре существо, хрупкое по сложению, с мягкими светлыми волосами, обрамлявшими узкое лицо с заострённым подбородком и глубокими светло-сапфировыми глазами. Существо кивнуло в знак согласия и мелодично пропело:
-Следуйте за мной.
С трудом открыл глаза. Нет, он, конечно, чувствовал подвох, приготовил заклятье, но, то, что его банально вырубят ударом доски по голове он не ожидал, заклятье явно в кого-то попало, но и доска своей цели достигла. Попытался двигаться, относительно получилось, превозмогая резь в глазах, осмотрелся. Сам он, как и положено высокородному графу возлежал на великолепном алтаре из чароита, редкого кровавого оттенка. Цепи были, они надёжно держали все четыре конечности. Жаль звенья не из серебра, а из мёртвого металла, который ни одна кислота, не говоря уже о магии, не брала, правда мечом из булата, он рубился легко, но тут уже другой вопрос, где меч взять. Своих спутников по близости Дар не наблюдал, зато он узрел некоего субъекта, которого ещё взмах назад не было, на каменных ступенях, ведущих к жертвеннику. Субъект был ничем не примечательный, кроме благородного лица, которое не блистало красотой, чересчур белой кожи, да глаз в которых плавилось время, простой костюм тройка светлого бежевого оттенка очерчивал фигуру. Вновь прибывший проявил вежливость:
- Рад вам, граф, простите, что пришлось так грубо вас встретить.
Дариан улыбнулся с сарказмом:
-Всех кому вы рады, ваша нежить лупит по голове, досками не первой свежести?
****
Александра наблюдала, как Тарнор, её булавкой пытается вскрыть дверной замок, замок был старым, ржавым и даже ключом вряд ли легко открывался. Сейчас Ковена очень радовало, что рос он среди воров, убийц и бандитов, некоторые навыки весьма пригодились. Замок, не смотря на всю логику рассуждений Кэрт, поддался, щелкнул, ломая булавку и дверь, снизойдя до уговоров Тарнора, открыться без скрипа. Юноша успел заметить, как за поворотом скрылась гибкая женская фигура в пепельном платье, повинуясь внезапному порыву, он бросился за ней. Александра не успела его перехватить. Женщину он не догнал и упёрся в тупик, на полу тускло мерцал гладиус изысканной работы. Кэрт застала офицера за рассматриванием оружия.
-Откуда он у тебя?
Тарнор вскинул бровь и ответил правду:
- На полу лежал.
- Позволь усомниться, булатные клинки редкость в наше время и они не могут так просто валяться.
Парень оскорбился:
- Вы думаете, что я его стащил? Да зачем мне он вообще, вот возьмите и верните владельцу, если найдёте оного.
Невежливо сунув обнаженный клинок в руки женщины, он направился обратно, туда, где мог быть их спутник.
****
Граф попытался использовать силу, ну и тут его обскакали на вороных, комната была настроена на хозяина, другие здесь даже искру магии высечь не могли. В изящной длиннополой руке появился тонкий стелет, незнакомец чуть замахнулся, явно примеряясь как лишить Дара жизни наиболее эффективно. Некромант не рассчитывал на такую бесславную смерть, а холодная сталь угрожающе приближалась к его груди. Оставался только один приём, заболтать оппонента, Дариан решил придерживаться этого плана:
-Прежде чем вы меня умертвите, любезный, не потрудитесь ли сообщить во имя чего?
Уста незнакомца разомкнулись, ровный безэмоциональный голос мог принадлежать, только тому, кто не просто привык повелевать, а обладает весьма длительным стажем в этом нелёгком деле:
- Юноша, позвольте я не стану уподобляться своим коллегам из злодейского цеха и оповещать вас о своих намереньях. Вы ведь почитаете меня за злодея, так? Постарайтесь просто поверить, что все мои действия наполнены смыслом, пусть и не понятным вам.
Рука со стилетом ушла в замах, граф сглотнул и подумал, что вряд ли его спасёт чудо.
Эхо от выстрела, не находя выхода металось под сводами жертвенной комнаты, стелет в руке незнакомца разлетелся на куски, оцарапав тому лицо, Тарнор стрелял с калена, иначе на лестнице меткость была бы сомнительной, что-что, а стрельба у офицера была отдельным предметом для гордости. Следующая пуля вошла точно между белёсых бровей несостоявшегося убийцы, того прогнуло назад. Элегантно развернувшись Александра, подсекла «злодея», помогая ему потерять равновесие, и на удивление легко перебила цепи, держащие запястья Дара, клинком найденым на полу. Использовать свой силовой потенциал некромант не мог, осталось последнее средство, пока Тарнор методично всаживал пули в незнакомца у них была фора, сорвав с шеи амулет граф, прошептал: - «саёнер морто».
Все звуки стихли мгновенно, словно кто-то набросил покров тишины, Ковен безуспешно жал на спусковой крючок, но последняя пуля так и не вылетала из дула, патологоанатом застыла, почувствовав присутствие смерти. Прямо перед выпрямившимся незнакомцем, следы от пуль на котором уже затянулись из пустоты соткалось ростовое зеркало, в старой облупившейся раме, его матовая поверхности не отражала ничего, но это длилось всего лишь взмах. С хрустальным звоном из зеркала появились руки, множество полупрозрачных длиннополых рук. Они вцепилась в одежду аристократа, и затащили его в мерцающую мглу, клубившуюся за зеркальным стеклом.
Граф выдохнул и только сейчас заметил, что последние несколько минут не дышал, Тарнор открыл, было, рот, чтобы задать вопрос, но так и замер, не проронив, ни звука. Неизвестный злодей не сгинул, его бледная рука цеплялась за край рамы, медленно но, верно вытягивая и всё остальное, Дар подскочил к зеркалу и совершенно не вежливо ударил ногой по руке и ещё раз. Пальцы разжались, зеркало осыпалось мерцающей пылью на плиты пола, де Гаррофа сжимал в кулаке амулет.
Выход из жертвенной комнаты вывел команду на свет божий, над Арентовиилом сияло солнце, такое долгожданное, такое редкой, Александра и Тарнор прикрыли глаза, а граф не мигая, смотрел на пульсирующий светом и теплом небесный цветок. В солнечном свете волосы графа мягко переливались всеми оттенками расплавленного золота, он повернулся к своим спутникам и подмигнул им:
- Ну что, дамы и господа, надо отметить сегодняшнее ревю с нашим участием…
Мягкий перезвон раздался, за спиной де Гаррофы материализовалось давешнее зеркало, в глубине которого стоял незнакомец, все человеческие черты были смыты. Зеркало показало истину, на них смотрела смерть, вот в изящном жесте поднялась рука, указующий перст упёрся в амулет, который Дар сжимал в руке, тот раскололся, обволакивая хозяина пеленой тумана. Чужак начал выходить из зеркала.
В первые мгновенья Тарнор растерялся, но реакция была быстрее мысли, он вскинул руку с оружием и последняя пуля разбила зеркало, которое со звуком, более напоминающим стон треснуло и исчезло.
Граф де Гаррофа, генеральный некромант Арентовиила был мёртв.
Уже неделю над городом буйствовала обезумевшая стихия, дождь и ледяной ветер изгнали прохожих с улиц, каждый как мог, сберегал спасительно тепло. На городском кладбище появилось новое надгробье, оно усыпанное невянущими цветами и светочами магов гласило: Здесь покоиться благородный граф Дариан Вентура Альберт Ферагон де Гаррофа и Аронгерра. И часто видели прохожие двух людей в молчанье склонявших головы в немом привете усопшему.
К полночи распогодилось, луна как любопытный соглядатай высматривала что-то из-за облаков, изящная женщина в пепельном платье с нежной тоской коснулась мраморной плиты и поспешила прочь. Земная твердь расступилась, выпуская на волю живого неживого и вновь сомкнулась.
Площадь Мостов кипела народом, люди толкались, забирались на крыши, высовывались из окон. Сегодня здесь торжественно сожгут убийцу, который называл себя Гончим Смерти, он убивал видных политиков, знать, бездомных, больных и при этом был абсолютно нормален. На допросах бывший булочник молчал, на его лице не отражалось ни единой эмоции, даже пытки не помогли. Единственное, что сказал он, было: «Нас рассудит не время, нас рассудит - смерть».
И вот теперь толпе на потеху, убийцу наряженного, как шута, вели на деревянный помост, цепи из мёртвого металла, которые не сможет порвать преступник и не повредит огонь, прикрепили к деревянному столбу.
Солнце редко посещало Арентовиил, этому городу больше нравилось кутаться в туман и дожди, но сегодня король-светило появился на небосклоне и в ужасе, от происходящего, замер в зените.
Возраст душегуба на глаз не определялся. Не высокий, крепкого телосложения мужчина, когда-то дородный, теперь подтянутый, лицо простое, но выдающийся подбородок и высокий лоб свидетельствовали об упрямстве и уме, волосы русого цвета коротко отстрижены и в них нитками блестит седина, в сероватых глазах льдом застыло безразличие. Взойдя на своё последнее ложе, Гончий безразлично осмотрел толпу, цепь, что держала его, была длинной, явно считалось что несчастный, спасаясь от огня и моля о пощаде, залезет на столб, ибо позволяли путы, но он не доставит своим палачам удовольствия и унижаться не станет.
Поступок убийцы удивил зрителей, он опустился на доски эшафота и удобно уселся там, упершись спиной в «позорный» столб, подняв лицо к небу, он смотрел на пролетающих чаек, крики которых вечно наполненные тоской, были приятней человеческого гвалта. Судья в белой мантии поборника справедливости зачитал приговор, указал количество жертв равное сорока пяти и объявил приговор – сожжение. Гордо неся факел, аки маршальский жезл палач обошёл помост кругом и зажёг пропитанные маслом дрова, пламя взметнулось и как голодный оборотень набрасывается на жертву, набросилось на сухую древесину.
Маленький бездомный смотрел и не понимал, как можно радоваться тому, что сейчас будет убит человек. Толпа для него смешалась в массу, а тот другой на помосте был один, и это было важно. В свои не полные семь лет мальчик знал, что такое быть одному, никому не нужному. Он жалел дяденьку. Какая-то сила повела его к помосту, он проскальзывал среди людей. Пока не дошёл до сцены сегодняшнего представления.
Пристальный взгляд заставил оторваться от мыслей о вечном, Гончий опустил глаза. На него из толпы сквозь ещё не занявшиеся дрова смотрел мальчонка в старой рваной одежде, прижимая к своей груди грязную игрушку, то ли мишку, то ли кота, игрушечный зверь давно потерял свой первозданный цвет, был облезлым, одного глаза-пуговицы не хватало, и передняя лапа болталась на нитке. Ребёнок подался вперёд и заговорил, тихо, но Гончий расслышал:
-Дяденька, а вам не страшно одному? Я не хочу, чтобы вы один умерли и Тяпа не хочет (мальчик погладил зверушку), давайте вместе…
Убийца не успел ответить, люди среагировать, а мальчик уже влез по дымящимся дровам и сел рядом с убийцей, Тяпу он усадил на коленях. Обернувшись к бывшему булочнику, спросил:
-А как ваше имя?
В толпе послышались крики: «Там ребёнок!», «Почему не было оцепления??!», «Это знак с выше убийца не виновен!», «Да пусть кареглазое отродье сгорит вместе с убивцем!», «Тушите!». Человеческое стадо металось.
Огонь охватил все дрова, на эшафоте стало жарко и от копоти слезились глаза. Две замершие фигуры были видны сквозь завесу дыма, хладнокровный убийца и ребёнок прижавшийся к нему.
Была у виконта Аррканаарра своя причуда – он любил спать в гробу. Но разве потомственный вампир, чьё посмертие затянулось в бесконечность, не может позволить себе маленькую слабость? Может – считал виконт. Гроб он заказал ещё лет 350 назад и не уставал радоваться своему выбору мастеров, великолепное произведение столярного искусства из чёрного дерева, с изысканным наборным узором из пород более светлых, таких как: остролист, розовое дерево, клён. Весь орнамент, переплетаясь, воспроизводил вензель владельца. Гроб был просторным, двуспальным, со встроенным телефоном, чтобы удобнее было прислугу подзывать, не поднимаясь с постели.
Виконт искренне не понимал суеверных людей, считающих, что вампиры предпочитают старые склепы и тесные домовины, какая, однако, глупость. Лично сам вельможный кровосос не представлял, как можно просыпаться в сыром помещении, где сквозняки и со стен капает. А домовины? Мало того что в сырости дерево разбухает и трескается, так оно ещё и гниёт, а в щели, дует, нет, конечно, вампир не может простудиться и умереть от воспаления лёгких, но кому приятно в таких условиях почивать. Хотя, что обижаться на людей…
Сладко потянувшись на эльфиских шёлковых простынях, которые приятно холодили и без того ледяную кожу, Аррканаарр решил, что пора сделать над собой усилие и подняться, а после сидя на балконе, в свете едва народившейся, почти прозрачной луны, выпить бокальчик крови настоянной с корицей и смакуя изысканный вкус составить план на ночь. Виконт не любил Арентовиил. Город его угнетал, но здесь его ждали двое друзей, у одного из которых недавно произошло большое горе. Не мог благородный вампир оставить просьбу друга без ответа. И вот он здесь в своём особняке. Отогнав дрёму, которая, как нежная любовница уговаривала его ещё полежать, аристократ распахнул крышку гроба… и едва увернулся от осинового кола, который явно метил ему в грудь. Острая деревяшка погубила великолепную шёлковую наволочку, украшенною вышивкой, этот факт расстроил вампира больше, нежели покушение на его телесную неприкосновенность. Он легко перехватил руку наподдавшего, отведённую для очередного замаха. Потенциальный вампироборец оказался девицей лет 18-19 в одеждах инквизитора младшего ранга. Девица бубнила молитву вперемешку с руганью и требованиями её отпустить, поскольку виконт сидел в гробу, а она стояла на полу, то все попытки вырваться пропали всуе. Вампир открыл, было, рот, чтобы как следует отчитать неумеху, которая даже кол держит не правильно, но тут виновная покраснела и упёрлась взглядом в пол. Аррканаарр не сразу сообразил, что тонкая простыня, которой он укрылся, сползла, открыв всем любопытствующим совершенное по красоте тело. Виконт закатил глаза, подумав, что можно нахалку, конечно убить, но поди докажи, что она напала первой, ведь ты вампир, а она вообще недоучка.
Придерживая норовившую соскользнуть с чресл ткань, вельможный упырь выбрался из гроба и пошёл к большому зеркалу в дивной по исполнению раме чёрной бронзы, с инкрустацией сапфировых брызг. Девицу, запястье которой всё ещё держал он поволок за собой, та пискнула: «А может не надо», но Аррканаарр был не преклонен.
В зеркальной глади отразилась колоритная пара: высокий, атлетически сложенный мужчина с неправдоподобно красивым вампирским лицом, обрамлённым смольно-чёрными волосами, спускавшимися ниже лопаток и отливающими красным, и девушка в мешкообразной рясе с крестом на груди, короткой стрижкой и личиком наивного ребёнка.
Отражения исчезли за один взмах, теперь рама была как бы дверным проёмом в кабинет, сплошь уставленный книжными стеллажами, на полу которого валялись свитки, за рабочим столом сидел сухощавый мужчина с удлинённым строгим лицом и седыми волосами. Это был Томас Арквемада Великий инквизитор Арентовиила, пристально смотрели светлые глаза священнослужителя.
Вампир недовольно бросил:
-Здравствуй, Томас, это случайно не твоё?
Он кивком указал на девицу, та съежилась и, кажется, больше всего на свете желала срочно рассыпаться и развеяться пеплом. Тихий голос с приятными модуляциями раздался:
- Доброй ночи, Вергал, да это моя ученица – Стинар.
Недовольно изогнулись алые губы, виконт с непередаваемым сарказмом заявил:
- Я не нуждаюсь в побудке, я встаю сам, и если это было напоминание о нашей встрече, то весьма зря, я на память не жалуюсь.
Легко подтолкнув девушку в раму, Аррканаарр закрыл зеркальную дверь. Утро явно не заладилось, тяжело вздохнув вампир подумал: «Это каким же извращенцем нужно быть, чтобы бегать за мужчиной с колом…»
Больно. Попытался подняться, с трудом, но удалось. Тело плохо слушалось, в голове пульсировала кровь, сердце билось редкими толчками, то замирая, то вновь судорожно дёргаясь. Тот факт, что Тревор остался жив, упав с большой высоты спиной на камни, было чудом.
А началось всё с того, что в подвале его булочной появился сквозняк, откуда дуло ни кто объяснить не мог, не помогали не вертушки, ни пламя свечи, казалось, что потоки воздуха циркулируют хаотично без направления, следовательно, и источника у них нет. Жена булочника смеялась над его попытками докопаться до истины, да и зачем, сквозняк ни кому не мешал. Но Тревор был упрям, за что и поплатился.
У самой дальней стены подвала обнаружилась ниша, в этой части города под землёй были остатки древнего капища, и ниша как раз относилась к дряхлым руинам, решив, что именно раритетный кусок кладки и есть виновник сквозняков, отважный работник хлебобулочного производства набрал кирпичей, дабы заложить углубление. Едва начав работу, булочник заметил щель в старом камне, сквозь которую пробивался свет, подумав: «Что за чертовщина», приник к стене и заглянул в трещину, свет ослеплял и мешал разглядеть шесть идущих фигур, Тревор навалился на стену в тщетной попытке различить детали, древняя кладка не выдержала веса достаточно массивного человека и рухнула в темноту.
Статуи смотрели на пришельца враждебно, в провалах глазниц сверкали, отражая дрожащий свет, драгоценные камни. Тревор блуждал в этом странном месте, покой которого потревожил и вот теперь в аллеи молчаливых изваяний, от каждого из которых веяло угрозой, он понял, насколько ничтожна его жизнь, да и жизнь любого смертного. Свет лился из-под сводов, но в этом освещении всё казалось не реальным, мертвенным, пугающим, вот перед булочником открылся лестничный марш, ступени которого выточенные из малахита вели к обвалившемуся порталу входа, где две гермы упали, и скульптуры некогда их украшавшие были разбиты.
Шаг, ещё шаг, надо подойти по ближе и узнать, что же скрывает храм, статуи задрапированные мраморными складками мантий зловеще ощерились в спину человека, свет стал меркнуть, ледяной ветер тоскливо завыл в развалинах. Липкий пот выступил на лбу булочника, страх как дикий зверь впивается в жертву, впился в его душу и вот-вот должен был вырвать её. Всё прекратилось, на ступенях возникла тонкая женская фигура в длинном пепельном платье, жестом она подозвала человека к себе.
Он выбрался из подземелья в центре города. Он уже не был собой, он знал, зачем живёт, он готов был идти по её следам, стать её гончим. Некогда добродушный пекарь смотрел на мир холодными глазами убийцы, он чуял свою первую жертву. Гончий Смерти вышел на охоту.
Огонь подбирался всё ближе, опаляя жаром, сами языки пламени, пока раздавались больше ввысь, нежели вширь. Гончий поднялся, толпа на площади перестала бездумно вопить и метаться, глаза любопытствующих были устремлены на полыхающий эшафот. Людское любопытство, глубоко презираемое Тревором, растекалось вокруг костра, и убийца чуял сладковато-приторный его запах, который кружил голову стада, а главным вопросом, мучавшим их, было: «А что он собрался делать?»
Мёртвый металл редкий, прочный сплав, не существующий в живой природе, в подземных кузнях рождается он и от того не боится огня, которым владеет человек и нет смертного способного повредить его, всё это Гончий знал, но люди столь предусмотрительно сковавшие его раритетной цепью сделали одну глупость: металл крепился к дереву.
Намотав цепь на кулак, Тревор упёрся ногой в столб и резко дёрнул, дерево затрещало, ещё рывок и древесные волокна начали расползаться под штырями креплений, после третьего рывка цепь отделилась от столба. Время играло против убийцы, стена огня была слишком высока, чтоб её перепрыгнуть, да и жар не позволял этого сделать, но не мог он позволить погибнуть ребёнку, не отмеченному ликом смерти.
Погода в Арентовииле менялась стремительно, капризное солнце, видимо насмотревшись на казнь, лениво укуталось свинцовыми тучами, ветер, расправив жёсткие упругие крылья, налетел на город, поднимая пылевые вихри, срывая листву, вздыбливая воду в каналах, дождь начался внезапно без предупреждения, небеса разверзлись и город скрылся за сплошной водной стеной. Непогода не мешала огню гореть, но сбила высоту пламени и охладила его пыл, ветер по своей прихоти ударил по костру, разрывая полыхающую стену, не мешкая, Тревор подхватил ребёнка и прыгнул с помоста. Оцепления власти не поставили, понадеявшись на мёртвый металл, но жизнь внесла свои коррективы, убийца со скованными руками и цепью, приличный кусок которой волокся за ним убегал, унося на руках маленького мальчика и его единственного друга – игрушку Тяпу.
Сначала толпа шарахнулась от него, ещё бы убийца сбежал, малочисленная охрана попыталась открыть стрельбу, но это было глупо и не дальновидно, душегуб ловко ввернулся в людскую массу и пули ранили зрителей не задев беглеца. То, что фортуна улыбнулась ему не кривой ухмылкой, а во все свои зубы, сколько у неё есть, Тревора насторожило, он отлично знал – за всё нужно платить и если сейчас он смог сбежать, то спастись снова, уже не получиться. Штатные телепаты предупредили уличные патрули, о том, что по городу мечется сбежавший убийца, Гончий чувствовал, как смыкается кольцо преследователей, так затравливают волка заставляя бежать его на флажки, но люди меряют стереотипами, почему, то считается, что не прыгнет, серя смерть, через красные лоскуты, а зря.
Тревор старался свернуть в трущобный квартал, там под землёй в переходах можно было скрыться, там была дорога в святилище, где бояться надо не людей, а статуй безжалостно и надменно смотрящих на тёмный мир подземелья. Дорога была отрезана. Высокий офицер поднял руку, и констебли ощетинились ружьями, целясь в убийцу. Офицер, видимо глава патруля, попытался вступить в переговоры, но Тревор полагал, что в скорости его спасенье. Он успел завернуть за угол центральной улицы, до того, как грянул залп, смерть клацнула зубами прямо за его спиной, но это был лишь слабый фантом лика, Великая была благосклонна к своему Гончему.
Центр Арентовиила с его домами-дворцами, где нельзя скрыться, не было места более неудобного для побега, Тревор свернул на задний двор какого-то наиболее пышного здания, украшенного лепниной и статуями, и со всего разбега врезался в мужчину, собиравшегося подняться на крыльцо. Мужчина не выказывал никаких признаков страха, лицо его слишком красивое, со слишком гладкой бледной кожей могло принадлежать лишь потомственному аристократу, который в жизни не видел сельскохозяйственного инвентаря и уж точно не брал его в руки. Странный человек улыбнулся, коснувшись правой рукой сердца:
-Здравствуйте, вы вероятно, Тревор Дешо – Гончий смерти? Я граф Эллэрран де Гаррофа, и вы окажите мне честь, посетив мой дом.
Строгий дворецкий, осанистый и в бакенбардах, кивнул хозяину, так словно тот привёл в дом не двух оборванцев в закопченных одеждах, а лордов высшей ступени или даже магистратов. Эллэрран был вежлив и предупредителен, его не смущало, то, что Тревор явно чувствовал себя несколько неловко в этом богатом доме, стоя рядом с одним из самых родовитых людей этой страны. Пригласительным жестом граф указал на двери, ведущие из холла, облицованного цитрином, кронштейны витиеватой ковки поддерживали массивный карниз, с которого потоками складок стекали гардины редчайшей таларской парчи, с золотым шитьём, глубокого палевого цвета. Просторная гостиная встретила пришельцев теплом и ароматом корицы, не сразу заметил Тревор женщину, сидящую с ногами в кресле, на её коленях покоился фолиант в переплёте из чёрной кожи с медными углами и застёжкой, свисающей на алой ленте. Недовольно сморщив нос, отчего её лицо приобрело капризный вид, чтица отложила книгу на мозаичный столик и, шурша складками синего платья, поднялась навстречу графу и его гостям. Несколько смутившись, де Гаррофа протянул руки к даме и поздоровался:
- Доброго расположения духа, не-лэр. (устойчивое выражение «нэ-лэр» переводиться как, «моё сердце», обычно это фраза однолюбов, раз и навсегда нашедших свою половину)
Женщина, оказавшаяся супругой добродушного хозяина, так своевременно пригласившего Тревора и его подопечного в дом, нахмурилась, сложив руки на груди, раздражение расходилось от неё волнами, ощутимыми настолько, что ребёнок спрятался за своего «дяденьку» крепко вцепившись в Тяпу.
Нельзя было назвать графиню де Гаррофа красавицей, но, несомненно, благородной крови в ней было по боле, чем во многих светских львицах. Болезненно-бледная кожа, прямая спинка носа, с чуть заметной горбинкой, глаза чересчур большие, надменно выступающая нижняя губа, всё это не добавляло ей привлекательности, но и не заметить нельзя было её, в глубине синих глаз обхватив провалы зрачков, мерцали расплавленным золотом окружья, водопад волос странного оттенка, ближе к меди, придавал лицу наивность, чем хозяйка всего вышеперечисленного без зазрения совести пользовалась.
Сплетницы наперебой судачили о том, что не мог красавиц граф, богач и обходительный кавалер добровольно в жёны взять – это, под «это» понималась Аннерлер в девичестве княгиня Моррангер, ныне де Гаррофа.
А была Аннерлер наёмной убийцей, почётным магнификом Теней, убийцей ядов и стилетов.
Граф ждал громов и молний. В способностях своей благоверной ввергнуть в ужас даже Гончего, он не сомневался. Резко развернувшись к ширме, на деревянный каркас которой был, натянут легендарный шёлк, графиня гневно фыркнула:
- Дариан, Вергал, Царот, хватит прятаться, думаете, я не слышу, как вы шуршите?! Все вместе, быстро ко мне! А ты? – указующий перст упёрся в широкую грудь Эллэррана, к которому бесшумно, но от того не менее стремительно скользнула странная женщина – Не стыдно тебе так с гостями обращаться? Они устали, голодные, в ссадинах и синяках, а ты мне их представляешь? Нашёл время для этикета!
Завершив эту гневную руладу Аннерлер присела на корточки, рядом со слегка остолбеневшим Трэвором и протянула руку мальчику:
-Иди сюда, милый, как твоё имя?
Малыш сделал к ней шаг и вложил в бледную ладонь свою маленькую ручку, вопрос его огорошил, внимательно посмотрев на графиню, он засмущался и прошептал:
- Не знаю… А вас как?
Умилить магнифика теней было сложно, но у мальчика получилась, подхватив его на руки Аннерлер развернулась спиной к Гончему и своему мужу, бросила через плечё:
- Я займусь ребёнком, а ты, нэ-лэр, будь любезен покажи гостю его комнату и пусть он будет готов к ужину. А вы трое за мной, быстро!
Последняя реплика отнеслась, к тем, кто по выражению графини «шуршал» за ширмой. Все трое были уверены, что абсолютно бесшумны, особенно способность Аннерлер определять местоположения спрятавшегося существа, нервировала вампира, который даже не дышал, а она ему как-то заявила, что он сопит, как стадо вепрей в дубраве в период созреванья желудей. Ещё одним оскорбленным и опознанным был наследник рода де Гаррофа, Дариан Вентура Альберт Ферагон и Аронгерра. Он тоже полагал, что достаточно искушён в науке бесшумности, но матушка постоянно его в этом разубеждала, ещё и отец оборванцев каких-то приволок, очень не понравился наследничку, ребёнок который так приглянулся матери, мальчик был не на много старше его самого и что так с ним возиться юный граф не понимал. Нет, он не мог пожаловаться на то, что Аннерлер уделяла ему мало внимания, внимания было достаточно, но признаться себе, что он приревновал мать к кому-то там, сил не находилось. Царот же к произошедшему отнёсся философски, вежливо поздоровался с хозяином дома, кивнул гостю и пошёл вслед за графиней. Его спокойствие легко объяснялась тем, что он был некромантом порога, рода Безликих и его не могло раздосадовать произошедшее, а находился он здесь, на правах учителя юного Дариана, в котором бурлила сила смерти.
Неожиданно спокойная ночь, ни облака на небе, ни тумана, который бы обвивал могильные плиты, ни ветра. Ледяные иглы звёзд пронзили бархат ночного неба, новолуние во всём своём великолепии раскинулось над Арентовиилом. Городское кладбище в такое время не являлось любимым местом прогулок горожан, но, тем не менее, у одной из могил стояли двое мужчин, лунный свет искрился на светлых волосах, днём золотых, а сейчас словно припорошенных инеем и тускло сиял в чёрных, тихо звучали речи.
- Вот тут, Вергал, он и похоронен. Аннерлер мне кажется, обезумела от горя, утверждает, что он жив…нет даже не так, что он мёртв, но жив…
Вампир тёр тонкими пальцами подбородок и молчал. Не ожидал, ни кто не ожидал, подобного развития временной петли. Как? Те двое, что были с Дарианом в его последние минуты, не могли толком объяснить, причину его смерти, повреждений на теле не обнаружили даже лучшие специалисты, да была шишка на затылке, следствие удара доской, несколько мелких царапин и всё, ни одно из этих ранений не могло привести к летальному исходу. И, тем не менее, самый талантливый Генеральный Некромант за всю историю Арентовиила был мёртв на столько, что даже вызвать его душу не получилось, а спиритист который вызвался на это благородное действо, чуть было не отправился вслед за Дарианом. Его держали. Крепко. Но было это ещё до приезда виконта, теперь, же вампир никогда не живущий, волею судеб, ставший другом семьи де Гаррофа, пытался побороть чувство ужаса, стоя на краю могилы своего крестника. Ужас этот - только жалкий отголосок того, что был здесь испытан, совершенно не давно. Закрыв глаза, Аррканаарр попытался почувствовать. Эллэрран выжидательно на него смотрел.
В прозекторской ярко горел свет, отражаясь в глазах трупа возлежащего на секционном столе. Осмотр показал, что причиной смерти является серебряная цепь с шиповаными звеньями вбитая в горло жертвы. Виновница гибели лежала рядом с убитой, матово отсвечивала, на металле чернели наросты запёкшейся крови. Накинув на кадавра простыню, Александра устало вздохнула и занялась привычной обработкой перчаток и инструментов, сегодня был тяжёлый день, много вскрытий, да и отдел смертей не давал покоя, требуя заключения как можно скорее. Труп утром уберут санитары.
Остывший чай помог взбодриться и Кэрт, которую никто дома не ждал, поплыла по волнам своих мыслей. Где-то вдалеке скрипнула входная дверь, шаги, ровные, спокойные спугнули тишину. Патологоанатом прислушалась, ночной гость стоял за дверью в приёмную. В воздухе возник сладковатый аромат тлена.
Аккуратно отворил дверь, чтобы не своротить стоящий за ней ящик картотеки, Тарнор плавно перетёк из коридора в свой кабинет. Правда называть это помещение кабинетом получалось с трудом, комнатушка три метра на два с половиной, куда кто-то злой и не хороший умудрился запихать письменный стол, два стеллажа с делами, картотеку и табурет без одной ножки, больше напоминала келью, ну очень строгого послушника. Офицер вот уже третью неделю пытался добиться от руководства найти ему напарника, поскольку сам он явно не справлялся. После достопамятной истории завершившейся гибелью Дара, со всего отдела на Ковена стали сваливать паранормальщину, вплоть до таинственного исчезновения клёцок из супа. Вот и познакомился офицер с различными барабашками, одичавшими домовыми, раз даже на чердаке наткнулся на бледную немочь и еле унёс от неё своё нижнее обмундирование. Тарнору конечно льстило, что его выделили аж в целый отдел, но гийнер вас побери, работать было невозможно, даже должной экипировки не было. Вот сегодня, правда, ему сказали, что инквизиция снизойдёт до Департамента Законности и Порядка, прислав своего человека, но свежо придание.
Кое-как, умостившись на шаткой конструкции гордо звавшейся – табуретка, Тарнор открыл первую попавшуюся папку. Так-так и что тут у нас: пропал ребёнок...второй за неделю…цепочка крови на пустырь… группа крови…следов борьбы нет…свидетелей нет. Не вставая, Ковен дотянулся до форменного плаща дождевика, в планшет на бедре впихнул дело, проверил, взял ли оружие, жетон и бутерброды, после чего намертво замуровав дверь кабинета, в окно ушёл за консультацией.
Вергал открыл глаза, с иронией посмотрел на Эллэррана и сообщил:
-Друг мой, могила пуста.
Александра встала, из кармана извлекла пистолет с серебряными пулями, торжественно вручённый ей Ковеном и, заняв позицию наискосок от двери, так чтобы первой увидеть входящего, замерла. Тот, кто так не аппетитно пах всё же решился войти, скрипнула дверь, впуская до ужаса грязного Дариана, ну или что-то на него похожее. Работа патологоанатомом способствует развитию стойкости и выдержки, поэтому Кэрт не завизжала, не выпустила из рук оружия, а вежливо поздоровалась:
- Вечер добрый, граф, чем обязана стол неожиданному визиту?
Прижизненная мимика никуда не делась, правда тяжело вздохнуть у бывшего генерального некроманта не вышло, но вот закатить глаза и цокнуть языком он себе позволил:
- Право леди вы меня не разочаровали, действительно, что ещё можно сказать полуразложившемуся трупу, зашедшему к вам на огонёк, кроме: вечер добрый. Я, конечно, не брюзжу, но подумайте сами, как вечер может быть добрым для меня?
«Смерть дурно повлияла на его характер. Ладно, главное, что я не предложила Дару чая.» - решила Кэрт, беглый осмотр показал, что про разложение граф не преувеличил, он сделал полный оборот вокруг своей оси, позволяя рассмотреть трупные пятна и липкую слизь покрывшую кожу, ну и пах он соответственно.
- Нравиться? - вновь заговорил оживший – Мне вот интересно, когда начнется тление голосовых связок, я что языком жестов изъясняться буду? Хммм, я его, кстати, и не знаю.
Не теряя времени Александра, схватила разговорчивый труп под ручку, запихивая пистолет обратно в карман, и поволокла вниз в ледник, решение было по истине мудрым. Пригласительным жестом патологоанатом предложила Дару сесть, чем тот не преминул воспользоваться.
- Рассказывайте.
Велела она. В глубине души, ну или что там осталось, Дариан не переставал восхищаться волей этой женщины, он представил на её мести свою матушку и даже усмехнулся, вопль графини был бы слышен во всех трёх измерениях. С удобством устроившись на глыбе льда и закинув ногу на ногу, граф заявил:
- Вы бы оделись, тут знаете не курорт, а рассказ я чувствую, затянется.
На старом пустыре, давно была помойка, туда со всей контрады паука свозился мусор. По слухам в этом месте раньше был сад дивной красоты, зелень всеми оттенками изумруда сияла здесь, ковром расстилались цветы и пели птицы, о которых этот город успел забыть. Сад принадлежал травнице, которая была обвинена в колдовстве и уничтожена вместе со своей усадьбой. Деревья были срублены, пни выкорчеваны, трава и цветы пожухли, птицы исчезли, что случилось с самой женщиной неизвестно. Дети любили играть среди хлама, который возвышался, образуя зубчатые стены и башни, здесь было удобно прятаться. Но всё чаще стал слышаться зовущий шепот, от которого мурашки ледяными лапками касались спины, и нельзя было не откликнуться. Уже двое ушли на зов.
Темнота. Сколько давалось ей определений, но каждый раз, когда она окутывает тебя, ты заново даёшь ей определение. Моя темнота была давящей, душной, трудно было пошевелиться. Тело не чувствовалось.
Гроб. Я лежал в гробу, зрение, на которое я, должен сказать, в жизни не жаловался, не подвело меня. Нда, мои дражайшие родственнички не поскупились и отправили своё чадо в последний путь с шиком и помпой. Внутренняя часть гроба была обтянута бархатом весёленькой лимонной расцветки в бардовый цветочек, боюсь представить, как снаружи выглядело моё последнее пристанище. Меня нарядили в строгий чёрный костюм, наконец, мама исполнила свою мечту, при жизни я бы это не одел. Вдоволь на возмущавшись вероломством родной матери, воспользовавшейся беспомощным положением своего сына, я решил, что графам долго стенать, не положено и принялся извлекать себя на свет дневной, ну или мрак ночной, это уже роли не играло. Способности мои остались при мне, уровень силового резерва колебался на отметке: бак полон.
Земля - стихия, которая не желает расставаться с тем, что получила, сложнее забрать, что-либо лишь у огненного драка, отпустила меня неожиданно легко. Погода опять не порадовала, хотя, что вообще может порадовать свеженького мертвеца, вопрос риторический. Я не чувствовал ничего, не холода дождевых жал, не то как вода по мне стекала, тело оставалось мёртвым. Тот, кто поднял меня, обладал странным чувством юмора, вот ирония так ирония, теперь бы понять это кому понадобился совершенно свободный в поступках труп, моей во всех отношениях замечательной персоны, свободный по тому, что давления даже минимального, которое может быть при контроле любой силы, не ощущалось. От размышлений некроманта отвлёк, тонкий шлейф едва заметной мортовистигии. След силы смерти (в конспекте по «классификации силовых проявлений смерти» сокращённый как 3-С) таял неохотно, кладбище было вотчиной госпожи Вечного сна и силы её здесь были неисчерпаемы, но пепельная аура пусть и подпитывалась кладбищенским излучением была совершенно не узнаваема для Дара. Граф отмёл вариант, что он мог забыть классификацию ибо своей памятью, как и всем прочим гордился и надо сказать не зря. Стоят у своей же могилы не имело смысла, и некромант побрёл по пристанищу, которому не удалось стать для него последним. По прижизненной привычки, восставший на ходу, сунул руки в карманы промокших брюк, пальцы потерявшие чувствительность обнаружили там нечто классифицированное как бумага. На свет божий было извлечено письмо, но чтобы быть исторически верными скажем, что это был клок мокрой целлюлозы с каракулями всё ещё подлежащими прочтению, не смотря на то, что они весьма размокли. Записка гласила следующее: «Дорогой, если ты воскреснешь или как там это по твоему называется, возвращайся домой, но не попадись на глаза папе, это может быть для него шоком. Целую мама». Да – подумалось Дару – Этой женщиной трудно не восхищаться…
Шипение испаряющейся воды и спина мертвеца приняла на себя импульс огня, в народе именуемый жар, неупокоище покачнулось и рухнуло в раскисшую почву. Кладбищенский сторож профессия, в общем, то спокойная, но только не в Арентовииле. Город, построенный на мертвых источниках, храмах низложенных богов и месте захоронения двух армий уничтоживших друг - друга не способствовал упокоению. Сторожей специально обучали и нынешний хранитель, не самый лучшей ученик, радовался, что досталось ему распределение на Центральное городское кладбище, образованное не давно и весьма спокойное. Мертвецы шатались здесь крайне редко, а из нежити приходило только то, что свежей мертвятинки не прочь отведать, а оно легко изничтожалось, вот на Чумном кладбище работал без сна и отдыха специалист.
Дариан не ожидал такой бестактности как огонь в спину и весьма не эстетично навернулся в лужу, распугав её обитателей – головастиков нефритового ирага. Взбаламученная грязь щедро залилась в рот и нос, благо вкуса не ощущалась, приподнявшись, сквозь завесу волос граф разглядел атакующего и поразился, оказывается, он видел жизненную ауру, что было особенностью высокоорганизованной нежити.
Вместо того чтобы загореться и истлеть кадавр сел, фыркнул и хлопнул ладонью по земле рядом с собой, почва вздыбилась и волной ринулась на сторожа, тот даже не успел дёрнуться или вызвать по осколку помощь. Там, где только что стоял человек, красовался симпатичный холмик, очень напоминающий могильную насыпь. Дар поднялся, отряхнулся, размазав грязь по костюму, идти, было определённо не куда, вариант родного дома отсох и отпал. Нет, графиня, конечно, будет счастлива, но отца определенно должна прихватить икотка, он на раздавленного комара то с ужасом смотрит, а тут труп сына в гости пожаловал. Холмик зашевелился, и некромант резвой трусцой поспешил скрыться за ближайшим постаментом, сторожа он слегка присыпал, чтоб тому не удалось его рассмотреть, не хватало ещё инквизиторской облавы.
Мертвяк оказался не мухры-хухры, а колдуном, лич ступени этак третьей. Своё погребение сторож Центрального кладбища отложил, и с руганью начал выбираться из-под мокрой земли, похож он был как раз на то, от чего охранял здешние пределы – на банальное неупокоище.
Аннерлер наворачивала по комнате уже сотый круг, она считала обороты специально, это успокаивало. В очередной раз, пройдя мимо полки со своими трофеями графиня взяла смётку для пыли из перьев стального ворга, немного по обмахивала хрустальные сосуды. В изящных колбах, на медных витых подставках, застыли глаза. Да, да глазные яблоки. Раньше они принадлежали жертвам графини де Гаррофа, а теперь были лишь памятью, было их не много, всего 74 пары, 75 колба была пуста, этикетка на ней гласила: Эллэрран Фертур Алиер Дириан де Гаррофа и Аронгерра.
Бледные пальцы вертели рукоятку, выполненную из тёмного дерева, колыхались черные с мягким серебристым отливом островерхие перья. Задумчиво подержав в руках красивую вещь, женщина отшвырнула её за спину, в угол который обращал на себя внимание довольно солидным набором сваленных вещей: книг, статуэток, останков бокалов, украшений. Так графиня выражала свой протест домашнему аресту. Её сын умер пятнадцать дней назад, но она не чувствовала боли и опустошённости, которые приходят когда погибает тот, кому ты безвозвратно отдал часть своего сердца. Тяжело было смотреть на Эллэра, он был другим, он не чувствовал связи со смертью, он не убивал, он был чист. На руках же Аннерлер багровыми шрамами запеклась кровь. Одним из проклятий любого магнифика тени был дар чувствовать, мёртв или жив близкий. Дар оповещал, что её сын больше жив, чем мёртв. А вот муж не верил.
Он полностью ей доверял, но беспокоясь за психическое здоровье своей дражайшей супруги, замуровал оную в комнате, без права выхода. Двери отворялись только снаружи, что несказанно расстраивало бывшую наёмницу. Вот зазвучал упругий шаг.
-Треееээв. – позвала графиня – Открой двери.
Вежливое покашливание и приглушённый ответ.
-Не могу, госпожа, граф будет не доволен.
Жаль Дешо не мог видеть лица аристократки, сарказм, который на нём изобразился, был, не подражаем. Только сегодня утром, Аннерлер шикарно погоняла мужа, по кабинету швыряя в него всё, что могла поднять, вдобавок сильно укусила его за шею, когда Эллэрран собирался примирительно её поцеловать. Конечно, это было свинство с её стороны, но, во-первых, он слишком разозлил сие хрупкое создание, а во-вторых, ей просто хотелось его кусить, но повода, ни как не находилось. В общем, скандал получился на славу, что-что, а скандалить эта особа любила и умела.
- Тревор, не говори глупости. Недовольна буду – я, а Эллэра беру на себя.
Тот кто сидел в тяжёлом кожаном кресле с высокой спинкой, ничего этого уже не видел, он был мёртв. Из развороченной грудной клетки ощерившейся рёбрами, как частоколом уже перестала литься кровь, она лениво сочилась, пропитав одежу убитого и ковёр под ним, от тела поднимался пар, в кабинете похолодало. Возможно он был красив, теперь же на его лице более похожем на маску, застыло выражение дикого, непередаваемого страха, черты исказились, рот разверзнут в крики, который никто так и не услышал, налитые кровью глаза, подняты к потолку. То была страшная смерть.
Уже третий. Третий за неделю убит так словно какой-то безумец руками разорвал ему грудь. И у каждого, неизвестный злоумышленник, забрал сердце. Трое представителей богатых и уважаемых фамилий, трое лордов держателей, основа и Сердце совета... Никаких следов....ни какой зацепки... Эти не весёлые мысли посетили молодого офицера, которому поручили расследование, он знал, что в случае неудачи наказан будет именно он - Тарнор Ковен и это будет завершением не успевшей начаться карьеры.
Арентовиил спал, по его мощёным улицам стремительно ехала карета, то изуродованное тело ещё недавно влиятельной личности везли в морг, приуроченный данному округу. Город укутанный предрассветной дымкой не желал ничего знать; в нём совершались преступления, умирали люди, сменялись поколения, само сердце города - величественные дворцы украшенные скульптурами и лепниной, пропитались сотнями жизней давно ушедших, их стены держали души не отпуская и те не находили покоя, а город спал. Глухо ударила оббитая сталью дверь ведущая в ледник, там в темноте покоились останки, бездомных. безымянных, либо тех кого ещё не забрали родственники, ну или жертвы насильственной смерти, такие, как лорд с вскрытой грудью. Холод и мрак, вот что ожидает всех живущих. Дежурная по "складу мертвечины", как она величала это заведение, мыла руки. Только что тщательнейшим образом она осмотрела рану свеже-преставившегося и была поражена несколькими фактами: во-первых, сила с которую надо применить, дабы нанести подобное увечье, должна быть чудовищной; во-вторых, обнаружились следы первого контакта, то есть сначала человек, обладающий либо десятисантиметровыми когтями, либо оружием их имитирующим всадил данное в грудь лорду и сделал движение, подобное тому, как открывают двери лифта, когда те не желают отворяться сами. В задумчивости патологоанатом Кэрт села на колченогий стул и потянулась за остывшим чаем.
На окраине города, где даже нет нищих, в самом дальнем районе, граничащем с Чумным кладбищем, высился дом. Даже сейчас, когда он обветшал, от него исходила аура величия, несомненно, в былые времена это было произведение архитектурного искусства, теперь лишь жалкий остов. В башне повёрнутой окнами к закатной стороне, где пыль и паутина правили бал, на изящном, изъеденном древоточцами стуле, восседал человек, и странно было видеть его здесь. Но видеть его, ни кто не мог, кроме старого ворона, сидящего на притолочной балке, а птица не была помехой его замыслу.
Вязкий, пыльный сумрак сглаживал черты пришедшего, размывал их, и на фоне окна чётким рисунком проступал профиль, возможно, такие некогда чеканили на золотых монетах великих держав. Человек прибывал в глубокой задумчивости, но вот он пошевелился, его взор упёрся в серебряное блюдо, стоящее на останках стола, на блюде лежали три человеческих сердца, протянув узкую ладонь с длинными пальцами, гость провёл над сердцами. И вот в тишине зазвучали чёткие ритмичные удары. Сердца начали биться.
Кэрт было сложно удивить, но странный звук из ледника её заинтриговал, там слышались шаги. Встав, она направилась к дверям, оббитым сталью.
Тарнор взбежал по старым, стёртым ступенькам морга, ему нужно было забрать заключение об обследовании тела лорда Мэлнора. Юноша осмотрелся, в этой части города, он, пожалуй, ещё не был: старые обшарпанные дома, облупившаяся краска, потрескавшаяся черепица, так и норовящая упасть прохожему на голову, выбоины в мостовых, кучи мусора и всё это буквально в двух шагах от исторического центра. Рассохшаяся деревянная дверь с надсадным скрипом отворилась, и на несколько мгновений офицер Ковен зажмурился, в коридоре было темно и чтобы глаза привыкли, надо было ненадолго их закрыть, дальше лучик света прорезал мрак и падал он явно из двери, к которой и направился молодой человек. Дальнейшие события он позже расценил, как испытание силы его духа, которое он чуть не провалил. В дверях, ведущих в покойницкую, стоял высокий мужчина, на голову выше его самого и созерцал нечто, что, судя по звукам, копошилось и причитало в леднике. Тарнор подошёл ближе и выглянул из подмышки великана. Шок это не то слово, которым можно описать состояние, рухнувшее на Ковена. Юноша выдохнул, пар, отлетевший от его губ, говорил о том, что он ещё дышит.
Среди кусков льда и стальных столов двигалось то, что ещё недавно было лордом Мэлнором, спёкшаяся и замёрзшая кровь покрывала синюшный труп коростой, подёрнутые ледяной коркой глаза бессмысленно таращились, труп хрипел:
- Зачем...зачем...что...я не виновен...верните...верните...
Руки со скрюченными негнущимися пальцами, скребли разверзнутую грудную клетку. Тарнор впал в ступор и тупо смотрел на происходящее. Сильный рывок оттащил его и кто-то захлопнул дверь, то был давешний мужчина, о существовании которого горемыка успел забыть.
Мужчина был странный: тонкие довольно красивые черты, заключены в удлинённый контур лица с квадратным упрямым подбородком, умные глаза, стального оттенка смотрели на офицера из-под отросшей чёлки, цвета мокрого асфальта, с профессиональным интересом. Вот это рост... Отметил сам не маленький Тарнор. Одет явно дежурный по моргу был просто и не броско, но стильно, выдержанно в серых и чёрных тонах. Всё это привычные составлять словесные портреты представитель власти заметил сразу, после чего соизволил взять себя в руки и поздороваться:
- Здравствуйте уважаемый, я офицер Ковен, мне нужно заключение по...кхм тому трупу, который встал.
Саркастическая усмешка пробежала по губам патологоанатома. Приятного тембра голос сообщил:
-Здравствуйте, заключение я сейчас выпишу. Рада представиться, старшая по моргу - Александра Кэрт.
Тарнор сумел удержать лицо. Но мысль в судорожном спазме выдала: Это....женщина!!! Не может быть...
Александра с жалостью смотрела на юношу. Вероятно, начальство решило избавиться от юного офицера, раз поручило ему это расследование. Подобные дела не поручают детям, едва закончившим обучение, здесь нужен опыт и знание "той стороны". Абсолютно ясно, что лордов убил не смертный, очевидно, что это сделал гийнер - дух страха и смерти, подобное существо мог вызвать очень сильный и опытный маг, лишенный всяких человеческих чувств, ибо ритуал призвания гийнера требовал пяти невинных жизней.
Глядя на этого мальчика Кэрт, почему то вспомнила детство, которое она всеми силами пыталась забыть, скрыть за спудом лет и пылью других воспоминаний.
Первыми её ощущениями были холод и одиночество. Маленькая девочка очнулась в тёмном городском тупике, где по стенам стекала слизь, а воздух пропитался нездоровыми фимиамами. Серое небо, серые улицы, серые люди и колючая мелкая морось. Три дня ребёнок бродил по городу, три дня она была не просто одинока, она не существовала, её не видели, не замечали. На исходе третьих суток, когда девочка, поджав под себя разбитые ноги, седела на мраморной набережной, отделившись от безликой массы прохожих, к ней подошёл человек, он опустил над ней купол зонта, укутал в свой плащ и отобрал маленькую жизнь у безразличного города. То был мэтр Кэрт добрый, отзывчивый и оттого безмерно одинокий человек. Он был врачом от Бога, но ему отказала в практике «Ассоциация врачей Арентовиила», мотивируя отказ тем, что «человек режущий мёртвые тела, не может лечить живых», несмотря на это к нему за советом ходил весь район. Мэтр дал ей свою фамилию, дружбу и безграничную любовь. Он был её отцом, учителем и другом. Его не стало.
Очнувшись от воспоминаний Александра села за свой стол и привычно формулируя фразы, стала писать заключение. Тишину нарушали стоны кадавра в леднике, скрип пера по бумаге, да прерывистое дыхание пытавшегося прийти в себя Тарнора. В такой момент что-то обязательно должно случиться. Входные двери с треском распахнулись едва не слетев с петель и явили миру мужчину, который едва не упирался головой в потолок, шикарные золотистые волосы в художественном беспорядке рассыпались по плечам, эти самые плечи были затянуты в нежно салатовую футболку с серебряной нитью, что давало эффект чешуи, безусловно красивые длинные ноги были упакованы в узкие чёрные брюки с салатовым шнуром по бокам, на ступнях красовались салатовые туфли, картину довершали нахальные, весёлые глаза насыщенного фиолетового цвета, обрамлённые угольно-чёрными ресницами, чёрные же брови разлетались от переносицы к вискам. Явление заявило:
-Привет, братия, я новый ген.некромант сего города, где ваш ходец мертвячий?
В довершение ко всему мужчина обладал великолепным оперным баритоном и был неприлично красив, о чём несомненно знал.
Дариан де Гаррофа мельком взглянул на присутствующих, отметив для себя, что столь удручающее зрелище давненько не оскверняла его вельможный взор, как давненько уже его персона не находилась в столь убогом месте. Образно засучив рукава, он открыл дверь и осмотрел поле для деятельности: ходец всё ещё топтался на одном месте разевал рот и стенал, умоляя о возвращение сердца. Генеральный некромант редко пользовался пассами, «рукомашество» говорил он, для дилетантов, настоящий маг и мастер своего дела подчиняет всё своей воле. Пристально посмотрев на труп Дариан начал складывать формулу упокоения, подобное действие не должно было занять и трёх секунд, но внезапно тонкая нить-основа заклятья, которую он протянул между собой и кадавром, лопнула, разлетевшись на ему только видимые искры. С отвратительным хрустом лорд Мэлнор начал меняться: на спине выступил костяной гребень, зубы удлинились из горла послышалось клокотание, и комья запёкшейся крови вылетели от туда, кожа, натягиваясь, лопалась, выпуская костяные выросты, верхние конечности мертвеца теперь оканчивались, двумя острейшими лезвиями из ломаных костей, стремительно рванувшись, тварь нацелилась в сердце графу де Гаррофа.
Тарнор с остервенением рвал пистолет из кобуры, он должен был хоть, что-то сделать. Увиденное охарактеризовывалось, как ошибку некроманта, тот прочёл неверное заклинание и вот, пожалуйста, результат – хищное неупокоище. А что если оно вырвется в город?
Как только офицер узрел вошедшего, он сразу понял, что некромант из франта, как из осла, айранский скакун. Ковен видел предыдущего генерального некроманта и тот произвёл на него жуткое впечатление. То был высокий, худой до скелетообразия мужчина с нездоровой бледной кожей; заросший черными, прилизанными к черепу волосами, с длинными когтями, украшающими пальцы; ходил он всегда в чёрном балахоне с глухим капюшоном, в прорезях которого сверкали красные глаза, его атрибутом и спутником, был раскормленный ворон.
Оружие не желало покидать кобуру.
От своего приёмного отца Александра знала очень многое о травматургие и сейчас она наглядно увидела, как она используется, превращая безобидные тела в смертоносное оружие.
Стоящие за спиной Дариана люди не могли видеть, как изменились его глаза – белок подернулся чёрным туманом, зрачки засветился как раскалённые угли, вкупе с ярко-фиолетовой радужкой это давало непередаваемый эффект. В помещении потемнело, весь свет он стянул на себя, вытянув вперёд руку, он сделал лёгкую отмашку кистью, так отсылают прочь ненужного слугу. Тело твари на излёте вздрогнуло, сменило траекторию и обвалилось на мёрзлый пол. Вся сцена заняла не больше пяти секунд. Де Гаррофа почувствовал, как что-то ускользает, и была это инородная магия, поднявшая тело и позже, при попытке упокоения включившая механизм уничтожения любого, кто решиться на это, он отчётливо видел серебристый след колдовства, развернувшись, Дариан устремился к дверям, бросив людям: - За мной.
Александра и Тарнор подчинились автоматически, даже не подумав, что можно противиться. На улице стоял шикарный кабриолет, цвета фуксии. От колёра у Тарнора заломило зубы, но сама по себе машина была выше веских похвал. Некромант запрыгнул в средство передвижения, не открывая двери, грациозным прыжкам способствовали длинные ноги и практика, офицер не рискнул повторять опыт и просто открыл дверь, галантно пропуская Александру, до сих пор не веря, что она представительница слабого пола. Дариан опережал истаивающий след, на немного, но и этого времени было достаточно, чтобы понять, куда же он ведёт. Машин с рёвом пронеслась, по центральному проспекту, свернула на мене оживлённую трассу, а дальше не сбавляя скорости, рванула по трущобному району.
След истаял. Машина упёрлась бампером в чугунные створы врат Чумного кладбища. Здесь замирала жизнь, прохожих не было вовсе, от земли поднимался сизый туман и вихрями закручивался, при движении, вокруг ног. Де Гаррофа окинул взором своих спутников. Нда… И зачем я потащил с собой, королеву временной усыпальницы и недоростка с офицерскими погонами, теперь ещё ответственен за них, будь проклято дворянское воспитание и врождённое благородство. Скривив губы, что должно было означать улыбку граф соблагоизволил представиться:
- Я - граф Дариан Вентура Альберт Ферагон де Гаррофа и Аронгерра. Сиречь гениальный некромант всея Арентовиила. Можно обращаться просто – ваше высокоблагородие милостивый господин надежда и опора… короче Дар.
Александра не удержалась от смешка. Подумав, до чего интересные типажи порой выводит на свет матушка природа:
- Очень приятно. Рада представиться Александра Кэрт. Промолвила патологоанатом. Тарнор топтался на месте, не понимая, почему они встали, маг явно шёл по следу, это понять мог даже недалёкий пейзанин, но сейчас, то, что он медлит. Юноша, стараясь держать себя в руках, сухо обронил:
- Тарнор Ковэн, младший офицер Департамента Законности и Порядка. К вашим услугам.
Дариан закатил глаза, юнцу явно хотелось побыстрее умереть, даже не получив инструктажа:
- Значит так, офицер и вы леди, сейчас мы пойдём туда, где проводился обряд «Aeterna nox» просьба мелко не трястись, не пытаться ознакомить меня с содержанием ваших желудков, не всхлипывать, в общем, вести себя прилично.
Закончив воодушевляющее напутствие, Дариан упругим шагом направился к некогда величественному дому, с несколькими башнями, его спутникам ничего не оставалась, кроме как идти за ним, обдумывая, что именно может в этом доме быть.
Особняк встретил гостей не любезно, испуганно заметался встревоженный нетопырь, сладковатый запах разложения предупреждал о том, что лучше по сторонам не осматриваться. Из щелей в стенах и пыльных окон слабый свет серого дня освещал картину бойни.
Тарнор судорожно сглотнул и кое-как справился с позывом к тошноте, хотя неприятный привкус всё же остался, он посмотрел на Александру, её зрелище нисколько не смутило, наоборот она, с живейшим интересом подойдя по ближе, рассматривала нанесённые телам увечья и что-то шептала на мёртвом языке. Граф спокойно осматривался и даже уже обратил общее внимание на лестницу ведущую наверх. Лестница доверия не вызывала, в нескольких местах прогнившие доски провалились, а перила выглядели, так, словно были вырезаны из губки, из-за долгих лет труда древесных жуков. Кэрт оторвалась от интересных подробностей расчленения тел и присоединилась к Дариану, офицер, аккуратно обходя внутренности, поспешил к ним.
Любой маг знает о «той стороне», знает что «там» существуют те, для кого люди, даже не пища, а ничто – прах. Бессмертные духи, наделённые великой силой, отнюдь не враждебны, смертные безразличны им, но они, к сожалению, не безразличны смертным и те постоянно пытаются обрести власть, над жителями «той стороны». Гийнеры духи смертного страха за свой нарушенный покой требуют пяти жизней, не совершивших не единого греха, то есть невинных душой и как обязательный пункт невинных телом. Тарнор, не будучи магом, понял, для чего нужны именно пять человек. Тела жертв лежали на окончании каждого луча пентакля, и у каждого тела, помимо абсолютного отсутствия крови, которая пропитала старый паркет, отсутствовали органы, соответствующие одному из чувств вырваны были: глаза, уши, нос, язык и руки. Брызги крови были даже на потолке, и что-то подсказывала, что жертвы были ещё живы, пока их терзали. «Неужели шестое чувство это страх смерти…» - Ковен постарался отогнать от себя эту мысль.
Ступени скрипели и прогибались под весом идущих, но выдерживали, Александра решила, что тому виной волошба замолчавшего и сосредоточившегося Дара, за её спиной юный офицер явно делал дыхательную гимнастику и правильно, не каждый день видишь такое количество мастерски разделанных тел.
В башне по-прежнему царил полумрак, с балок лохмотьями свисала пыль, дано покинутая пауками, ворон заметив людей, спланировал с насиженного места на стол, где покоились на серебряном блюде сердца убиенных лордов. Некромант брезгливо подцепил один сердечную мышцу тонкими пальцами, на которых Ковену показался маникюр, и вынес вердикт:
- Они только семь взмахов назад перестали биться, тёплые ещё.
Граф разжал пальцы, и сердце с неприятным звуком шмякнулось, рядом с остальными. Дар методично осмотрел комнату на наличие следа мага, который здесь явно был, но ничего не мог обнаружить. Тарнор как криминалист осмотрел место происшествия, и вот что его удивило: их шаги оставляли за собой борозду потревоженного слоя пыли, но кроме этого никаких больше знаков, что помимо них здесь был хоть кто-то, хотя в кресле явно сидели, следы мужской обуви значились на полу. Вывод: маг телепортировался, но телепортация невозможна.
- Здравствуйте, уважаемые.
Мелодичный голос напоминал перезвон серебряных бубенчиков, которыми украшались кошачьи ошейники, но Тарнор ощутимо вздрогнул, как собственно и Александра, повернувшаяся на голос. Граф оставался спокоен и расслаблен, он улыбнулся и поприветствовал говорившего:
- Здравствуй, гийнер, хозяин прислал тебя?
Офицер во все глаза уставился на полностью не соответствующее его понятиям о монстре существо, хрупкое по сложению, с мягкими светлыми волосами, обрамлявшими узкое лицо с заострённым подбородком и глубокими светло-сапфировыми глазами. Существо кивнуло в знак согласия и мелодично пропело:
-Следуйте за мной.
С трудом открыл глаза. Нет, он, конечно, чувствовал подвох, приготовил заклятье, но, то, что его банально вырубят ударом доски по голове он не ожидал, заклятье явно в кого-то попало, но и доска своей цели достигла. Попытался двигаться, относительно получилось, превозмогая резь в глазах, осмотрелся. Сам он, как и положено высокородному графу возлежал на великолепном алтаре из чароита, редкого кровавого оттенка. Цепи были, они надёжно держали все четыре конечности. Жаль звенья не из серебра, а из мёртвого металла, который ни одна кислота, не говоря уже о магии, не брала, правда мечом из булата, он рубился легко, но тут уже другой вопрос, где меч взять. Своих спутников по близости Дар не наблюдал, зато он узрел некоего субъекта, которого ещё взмах назад не было, на каменных ступенях, ведущих к жертвеннику. Субъект был ничем не примечательный, кроме благородного лица, которое не блистало красотой, чересчур белой кожи, да глаз в которых плавилось время, простой костюм тройка светлого бежевого оттенка очерчивал фигуру. Вновь прибывший проявил вежливость:
- Рад вам, граф, простите, что пришлось так грубо вас встретить.
Дариан улыбнулся с сарказмом:
-Всех кому вы рады, ваша нежить лупит по голове, досками не первой свежести?
****
Александра наблюдала, как Тарнор, её булавкой пытается вскрыть дверной замок, замок был старым, ржавым и даже ключом вряд ли легко открывался. Сейчас Ковена очень радовало, что рос он среди воров, убийц и бандитов, некоторые навыки весьма пригодились. Замок, не смотря на всю логику рассуждений Кэрт, поддался, щелкнул, ломая булавку и дверь, снизойдя до уговоров Тарнора, открыться без скрипа. Юноша успел заметить, как за поворотом скрылась гибкая женская фигура в пепельном платье, повинуясь внезапному порыву, он бросился за ней. Александра не успела его перехватить. Женщину он не догнал и упёрся в тупик, на полу тускло мерцал гладиус изысканной работы. Кэрт застала офицера за рассматриванием оружия.
-Откуда он у тебя?
Тарнор вскинул бровь и ответил правду:
- На полу лежал.
- Позволь усомниться, булатные клинки редкость в наше время и они не могут так просто валяться.
Парень оскорбился:
- Вы думаете, что я его стащил? Да зачем мне он вообще, вот возьмите и верните владельцу, если найдёте оного.
Невежливо сунув обнаженный клинок в руки женщины, он направился обратно, туда, где мог быть их спутник.
****
Граф попытался использовать силу, ну и тут его обскакали на вороных, комната была настроена на хозяина, другие здесь даже искру магии высечь не могли. В изящной длиннополой руке появился тонкий стелет, незнакомец чуть замахнулся, явно примеряясь как лишить Дара жизни наиболее эффективно. Некромант не рассчитывал на такую бесславную смерть, а холодная сталь угрожающе приближалась к его груди. Оставался только один приём, заболтать оппонента, Дариан решил придерживаться этого плана:
-Прежде чем вы меня умертвите, любезный, не потрудитесь ли сообщить во имя чего?
Уста незнакомца разомкнулись, ровный безэмоциональный голос мог принадлежать, только тому, кто не просто привык повелевать, а обладает весьма длительным стажем в этом нелёгком деле:
- Юноша, позвольте я не стану уподобляться своим коллегам из злодейского цеха и оповещать вас о своих намереньях. Вы ведь почитаете меня за злодея, так? Постарайтесь просто поверить, что все мои действия наполнены смыслом, пусть и не понятным вам.
Рука со стилетом ушла в замах, граф сглотнул и подумал, что вряд ли его спасёт чудо.
Эхо от выстрела, не находя выхода металось под сводами жертвенной комнаты, стелет в руке незнакомца разлетелся на куски, оцарапав тому лицо, Тарнор стрелял с калена, иначе на лестнице меткость была бы сомнительной, что-что, а стрельба у офицера была отдельным предметом для гордости. Следующая пуля вошла точно между белёсых бровей несостоявшегося убийцы, того прогнуло назад. Элегантно развернувшись Александра, подсекла «злодея», помогая ему потерять равновесие, и на удивление легко перебила цепи, держащие запястья Дара, клинком найденым на полу. Использовать свой силовой потенциал некромант не мог, осталось последнее средство, пока Тарнор методично всаживал пули в незнакомца у них была фора, сорвав с шеи амулет граф, прошептал: - «саёнер морто».
Все звуки стихли мгновенно, словно кто-то набросил покров тишины, Ковен безуспешно жал на спусковой крючок, но последняя пуля так и не вылетала из дула, патологоанатом застыла, почувствовав присутствие смерти. Прямо перед выпрямившимся незнакомцем, следы от пуль на котором уже затянулись из пустоты соткалось ростовое зеркало, в старой облупившейся раме, его матовая поверхности не отражала ничего, но это длилось всего лишь взмах. С хрустальным звоном из зеркала появились руки, множество полупрозрачных длиннополых рук. Они вцепилась в одежду аристократа, и затащили его в мерцающую мглу, клубившуюся за зеркальным стеклом.
Граф выдохнул и только сейчас заметил, что последние несколько минут не дышал, Тарнор открыл, было, рот, чтобы задать вопрос, но так и замер, не проронив, ни звука. Неизвестный злодей не сгинул, его бледная рука цеплялась за край рамы, медленно но, верно вытягивая и всё остальное, Дар подскочил к зеркалу и совершенно не вежливо ударил ногой по руке и ещё раз. Пальцы разжались, зеркало осыпалось мерцающей пылью на плиты пола, де Гаррофа сжимал в кулаке амулет.
Выход из жертвенной комнаты вывел команду на свет божий, над Арентовиилом сияло солнце, такое долгожданное, такое редкой, Александра и Тарнор прикрыли глаза, а граф не мигая, смотрел на пульсирующий светом и теплом небесный цветок. В солнечном свете волосы графа мягко переливались всеми оттенками расплавленного золота, он повернулся к своим спутникам и подмигнул им:
- Ну что, дамы и господа, надо отметить сегодняшнее ревю с нашим участием…
Мягкий перезвон раздался, за спиной де Гаррофы материализовалось давешнее зеркало, в глубине которого стоял незнакомец, все человеческие черты были смыты. Зеркало показало истину, на них смотрела смерть, вот в изящном жесте поднялась рука, указующий перст упёрся в амулет, который Дар сжимал в руке, тот раскололся, обволакивая хозяина пеленой тумана. Чужак начал выходить из зеркала.
В первые мгновенья Тарнор растерялся, но реакция была быстрее мысли, он вскинул руку с оружием и последняя пуля разбила зеркало, которое со звуком, более напоминающим стон треснуло и исчезло.
Граф де Гаррофа, генеральный некромант Арентовиила был мёртв.
Уже неделю над городом буйствовала обезумевшая стихия, дождь и ледяной ветер изгнали прохожих с улиц, каждый как мог, сберегал спасительно тепло. На городском кладбище появилось новое надгробье, оно усыпанное невянущими цветами и светочами магов гласило: Здесь покоиться благородный граф Дариан Вентура Альберт Ферагон де Гаррофа и Аронгерра. И часто видели прохожие двух людей в молчанье склонявших головы в немом привете усопшему.
К полночи распогодилось, луна как любопытный соглядатай высматривала что-то из-за облаков, изящная женщина в пепельном платье с нежной тоской коснулась мраморной плиты и поспешила прочь. Земная твердь расступилась, выпуская на волю живого неживого и вновь сомкнулась.
Площадь Мостов кипела народом, люди толкались, забирались на крыши, высовывались из окон. Сегодня здесь торжественно сожгут убийцу, который называл себя Гончим Смерти, он убивал видных политиков, знать, бездомных, больных и при этом был абсолютно нормален. На допросах бывший булочник молчал, на его лице не отражалось ни единой эмоции, даже пытки не помогли. Единственное, что сказал он, было: «Нас рассудит не время, нас рассудит - смерть».
И вот теперь толпе на потеху, убийцу наряженного, как шута, вели на деревянный помост, цепи из мёртвого металла, которые не сможет порвать преступник и не повредит огонь, прикрепили к деревянному столбу.
Солнце редко посещало Арентовиил, этому городу больше нравилось кутаться в туман и дожди, но сегодня король-светило появился на небосклоне и в ужасе, от происходящего, замер в зените.
Возраст душегуба на глаз не определялся. Не высокий, крепкого телосложения мужчина, когда-то дородный, теперь подтянутый, лицо простое, но выдающийся подбородок и высокий лоб свидетельствовали об упрямстве и уме, волосы русого цвета коротко отстрижены и в них нитками блестит седина, в сероватых глазах льдом застыло безразличие. Взойдя на своё последнее ложе, Гончий безразлично осмотрел толпу, цепь, что держала его, была длинной, явно считалось что несчастный, спасаясь от огня и моля о пощаде, залезет на столб, ибо позволяли путы, но он не доставит своим палачам удовольствия и унижаться не станет.
Поступок убийцы удивил зрителей, он опустился на доски эшафота и удобно уселся там, упершись спиной в «позорный» столб, подняв лицо к небу, он смотрел на пролетающих чаек, крики которых вечно наполненные тоской, были приятней человеческого гвалта. Судья в белой мантии поборника справедливости зачитал приговор, указал количество жертв равное сорока пяти и объявил приговор – сожжение. Гордо неся факел, аки маршальский жезл палач обошёл помост кругом и зажёг пропитанные маслом дрова, пламя взметнулось и как голодный оборотень набрасывается на жертву, набросилось на сухую древесину.
Маленький бездомный смотрел и не понимал, как можно радоваться тому, что сейчас будет убит человек. Толпа для него смешалась в массу, а тот другой на помосте был один, и это было важно. В свои не полные семь лет мальчик знал, что такое быть одному, никому не нужному. Он жалел дяденьку. Какая-то сила повела его к помосту, он проскальзывал среди людей. Пока не дошёл до сцены сегодняшнего представления.
Пристальный взгляд заставил оторваться от мыслей о вечном, Гончий опустил глаза. На него из толпы сквозь ещё не занявшиеся дрова смотрел мальчонка в старой рваной одежде, прижимая к своей груди грязную игрушку, то ли мишку, то ли кота, игрушечный зверь давно потерял свой первозданный цвет, был облезлым, одного глаза-пуговицы не хватало, и передняя лапа болталась на нитке. Ребёнок подался вперёд и заговорил, тихо, но Гончий расслышал:
-Дяденька, а вам не страшно одному? Я не хочу, чтобы вы один умерли и Тяпа не хочет (мальчик погладил зверушку), давайте вместе…
Убийца не успел ответить, люди среагировать, а мальчик уже влез по дымящимся дровам и сел рядом с убийцей, Тяпу он усадил на коленях. Обернувшись к бывшему булочнику, спросил:
-А как ваше имя?
В толпе послышались крики: «Там ребёнок!», «Почему не было оцепления??!», «Это знак с выше убийца не виновен!», «Да пусть кареглазое отродье сгорит вместе с убивцем!», «Тушите!». Человеческое стадо металось.
Огонь охватил все дрова, на эшафоте стало жарко и от копоти слезились глаза. Две замершие фигуры были видны сквозь завесу дыма, хладнокровный убийца и ребёнок прижавшийся к нему.
Была у виконта Аррканаарра своя причуда – он любил спать в гробу. Но разве потомственный вампир, чьё посмертие затянулось в бесконечность, не может позволить себе маленькую слабость? Может – считал виконт. Гроб он заказал ещё лет 350 назад и не уставал радоваться своему выбору мастеров, великолепное произведение столярного искусства из чёрного дерева, с изысканным наборным узором из пород более светлых, таких как: остролист, розовое дерево, клён. Весь орнамент, переплетаясь, воспроизводил вензель владельца. Гроб был просторным, двуспальным, со встроенным телефоном, чтобы удобнее было прислугу подзывать, не поднимаясь с постели.
Виконт искренне не понимал суеверных людей, считающих, что вампиры предпочитают старые склепы и тесные домовины, какая, однако, глупость. Лично сам вельможный кровосос не представлял, как можно просыпаться в сыром помещении, где сквозняки и со стен капает. А домовины? Мало того что в сырости дерево разбухает и трескается, так оно ещё и гниёт, а в щели, дует, нет, конечно, вампир не может простудиться и умереть от воспаления лёгких, но кому приятно в таких условиях почивать. Хотя, что обижаться на людей…
Сладко потянувшись на эльфиских шёлковых простынях, которые приятно холодили и без того ледяную кожу, Аррканаарр решил, что пора сделать над собой усилие и подняться, а после сидя на балконе, в свете едва народившейся, почти прозрачной луны, выпить бокальчик крови настоянной с корицей и смакуя изысканный вкус составить план на ночь. Виконт не любил Арентовиил. Город его угнетал, но здесь его ждали двое друзей, у одного из которых недавно произошло большое горе. Не мог благородный вампир оставить просьбу друга без ответа. И вот он здесь в своём особняке. Отогнав дрёму, которая, как нежная любовница уговаривала его ещё полежать, аристократ распахнул крышку гроба… и едва увернулся от осинового кола, который явно метил ему в грудь. Острая деревяшка погубила великолепную шёлковую наволочку, украшенною вышивкой, этот факт расстроил вампира больше, нежели покушение на его телесную неприкосновенность. Он легко перехватил руку наподдавшего, отведённую для очередного замаха. Потенциальный вампироборец оказался девицей лет 18-19 в одеждах инквизитора младшего ранга. Девица бубнила молитву вперемешку с руганью и требованиями её отпустить, поскольку виконт сидел в гробу, а она стояла на полу, то все попытки вырваться пропали всуе. Вампир открыл, было, рот, чтобы как следует отчитать неумеху, которая даже кол держит не правильно, но тут виновная покраснела и упёрлась взглядом в пол. Аррканаарр не сразу сообразил, что тонкая простыня, которой он укрылся, сползла, открыв всем любопытствующим совершенное по красоте тело. Виконт закатил глаза, подумав, что можно нахалку, конечно убить, но поди докажи, что она напала первой, ведь ты вампир, а она вообще недоучка.
Придерживая норовившую соскользнуть с чресл ткань, вельможный упырь выбрался из гроба и пошёл к большому зеркалу в дивной по исполнению раме чёрной бронзы, с инкрустацией сапфировых брызг. Девицу, запястье которой всё ещё держал он поволок за собой, та пискнула: «А может не надо», но Аррканаарр был не преклонен.
В зеркальной глади отразилась колоритная пара: высокий, атлетически сложенный мужчина с неправдоподобно красивым вампирским лицом, обрамлённым смольно-чёрными волосами, спускавшимися ниже лопаток и отливающими красным, и девушка в мешкообразной рясе с крестом на груди, короткой стрижкой и личиком наивного ребёнка.
Отражения исчезли за один взмах, теперь рама была как бы дверным проёмом в кабинет, сплошь уставленный книжными стеллажами, на полу которого валялись свитки, за рабочим столом сидел сухощавый мужчина с удлинённым строгим лицом и седыми волосами. Это был Томас Арквемада Великий инквизитор Арентовиила, пристально смотрели светлые глаза священнослужителя.
Вампир недовольно бросил:
-Здравствуй, Томас, это случайно не твоё?
Он кивком указал на девицу, та съежилась и, кажется, больше всего на свете желала срочно рассыпаться и развеяться пеплом. Тихий голос с приятными модуляциями раздался:
- Доброй ночи, Вергал, да это моя ученица – Стинар.
Недовольно изогнулись алые губы, виконт с непередаваемым сарказмом заявил:
- Я не нуждаюсь в побудке, я встаю сам, и если это было напоминание о нашей встрече, то весьма зря, я на память не жалуюсь.
Легко подтолкнув девушку в раму, Аррканаарр закрыл зеркальную дверь. Утро явно не заладилось, тяжело вздохнув вампир подумал: «Это каким же извращенцем нужно быть, чтобы бегать за мужчиной с колом…»
Больно. Попытался подняться, с трудом, но удалось. Тело плохо слушалось, в голове пульсировала кровь, сердце билось редкими толчками, то замирая, то вновь судорожно дёргаясь. Тот факт, что Тревор остался жив, упав с большой высоты спиной на камни, было чудом.
А началось всё с того, что в подвале его булочной появился сквозняк, откуда дуло ни кто объяснить не мог, не помогали не вертушки, ни пламя свечи, казалось, что потоки воздуха циркулируют хаотично без направления, следовательно, и источника у них нет. Жена булочника смеялась над его попытками докопаться до истины, да и зачем, сквозняк ни кому не мешал. Но Тревор был упрям, за что и поплатился.
У самой дальней стены подвала обнаружилась ниша, в этой части города под землёй были остатки древнего капища, и ниша как раз относилась к дряхлым руинам, решив, что именно раритетный кусок кладки и есть виновник сквозняков, отважный работник хлебобулочного производства набрал кирпичей, дабы заложить углубление. Едва начав работу, булочник заметил щель в старом камне, сквозь которую пробивался свет, подумав: «Что за чертовщина», приник к стене и заглянул в трещину, свет ослеплял и мешал разглядеть шесть идущих фигур, Тревор навалился на стену в тщетной попытке различить детали, древняя кладка не выдержала веса достаточно массивного человека и рухнула в темноту.
Статуи смотрели на пришельца враждебно, в провалах глазниц сверкали, отражая дрожащий свет, драгоценные камни. Тревор блуждал в этом странном месте, покой которого потревожил и вот теперь в аллеи молчаливых изваяний, от каждого из которых веяло угрозой, он понял, насколько ничтожна его жизнь, да и жизнь любого смертного. Свет лился из-под сводов, но в этом освещении всё казалось не реальным, мертвенным, пугающим, вот перед булочником открылся лестничный марш, ступени которого выточенные из малахита вели к обвалившемуся порталу входа, где две гермы упали, и скульптуры некогда их украшавшие были разбиты.
Шаг, ещё шаг, надо подойти по ближе и узнать, что же скрывает храм, статуи задрапированные мраморными складками мантий зловеще ощерились в спину человека, свет стал меркнуть, ледяной ветер тоскливо завыл в развалинах. Липкий пот выступил на лбу булочника, страх как дикий зверь впивается в жертву, впился в его душу и вот-вот должен был вырвать её. Всё прекратилось, на ступенях возникла тонкая женская фигура в длинном пепельном платье, жестом она подозвала человека к себе.
Он выбрался из подземелья в центре города. Он уже не был собой, он знал, зачем живёт, он готов был идти по её следам, стать её гончим. Некогда добродушный пекарь смотрел на мир холодными глазами убийцы, он чуял свою первую жертву. Гончий Смерти вышел на охоту.
Огонь подбирался всё ближе, опаляя жаром, сами языки пламени, пока раздавались больше ввысь, нежели вширь. Гончий поднялся, толпа на площади перестала бездумно вопить и метаться, глаза любопытствующих были устремлены на полыхающий эшафот. Людское любопытство, глубоко презираемое Тревором, растекалось вокруг костра, и убийца чуял сладковато-приторный его запах, который кружил голову стада, а главным вопросом, мучавшим их, было: «А что он собрался делать?»
Мёртвый металл редкий, прочный сплав, не существующий в живой природе, в подземных кузнях рождается он и от того не боится огня, которым владеет человек и нет смертного способного повредить его, всё это Гончий знал, но люди столь предусмотрительно сковавшие его раритетной цепью сделали одну глупость: металл крепился к дереву.
Намотав цепь на кулак, Тревор упёрся ногой в столб и резко дёрнул, дерево затрещало, ещё рывок и древесные волокна начали расползаться под штырями креплений, после третьего рывка цепь отделилась от столба. Время играло против убийцы, стена огня была слишком высока, чтоб её перепрыгнуть, да и жар не позволял этого сделать, но не мог он позволить погибнуть ребёнку, не отмеченному ликом смерти.
Погода в Арентовииле менялась стремительно, капризное солнце, видимо насмотревшись на казнь, лениво укуталось свинцовыми тучами, ветер, расправив жёсткие упругие крылья, налетел на город, поднимая пылевые вихри, срывая листву, вздыбливая воду в каналах, дождь начался внезапно без предупреждения, небеса разверзлись и город скрылся за сплошной водной стеной. Непогода не мешала огню гореть, но сбила высоту пламени и охладила его пыл, ветер по своей прихоти ударил по костру, разрывая полыхающую стену, не мешкая, Тревор подхватил ребёнка и прыгнул с помоста. Оцепления власти не поставили, понадеявшись на мёртвый металл, но жизнь внесла свои коррективы, убийца со скованными руками и цепью, приличный кусок которой волокся за ним убегал, унося на руках маленького мальчика и его единственного друга – игрушку Тяпу.
Сначала толпа шарахнулась от него, ещё бы убийца сбежал, малочисленная охрана попыталась открыть стрельбу, но это было глупо и не дальновидно, душегуб ловко ввернулся в людскую массу и пули ранили зрителей не задев беглеца. То, что фортуна улыбнулась ему не кривой ухмылкой, а во все свои зубы, сколько у неё есть, Тревора насторожило, он отлично знал – за всё нужно платить и если сейчас он смог сбежать, то спастись снова, уже не получиться. Штатные телепаты предупредили уличные патрули, о том, что по городу мечется сбежавший убийца, Гончий чувствовал, как смыкается кольцо преследователей, так затравливают волка заставляя бежать его на флажки, но люди меряют стереотипами, почему, то считается, что не прыгнет, серя смерть, через красные лоскуты, а зря.
Тревор старался свернуть в трущобный квартал, там под землёй в переходах можно было скрыться, там была дорога в святилище, где бояться надо не людей, а статуй безжалостно и надменно смотрящих на тёмный мир подземелья. Дорога была отрезана. Высокий офицер поднял руку, и констебли ощетинились ружьями, целясь в убийцу. Офицер, видимо глава патруля, попытался вступить в переговоры, но Тревор полагал, что в скорости его спасенье. Он успел завернуть за угол центральной улицы, до того, как грянул залп, смерть клацнула зубами прямо за его спиной, но это был лишь слабый фантом лика, Великая была благосклонна к своему Гончему.
Центр Арентовиила с его домами-дворцами, где нельзя скрыться, не было места более неудобного для побега, Тревор свернул на задний двор какого-то наиболее пышного здания, украшенного лепниной и статуями, и со всего разбега врезался в мужчину, собиравшегося подняться на крыльцо. Мужчина не выказывал никаких признаков страха, лицо его слишком красивое, со слишком гладкой бледной кожей могло принадлежать лишь потомственному аристократу, который в жизни не видел сельскохозяйственного инвентаря и уж точно не брал его в руки. Странный человек улыбнулся, коснувшись правой рукой сердца:
-Здравствуйте, вы вероятно, Тревор Дешо – Гончий смерти? Я граф Эллэрран де Гаррофа, и вы окажите мне честь, посетив мой дом.
Строгий дворецкий, осанистый и в бакенбардах, кивнул хозяину, так словно тот привёл в дом не двух оборванцев в закопченных одеждах, а лордов высшей ступени или даже магистратов. Эллэрран был вежлив и предупредителен, его не смущало, то, что Тревор явно чувствовал себя несколько неловко в этом богатом доме, стоя рядом с одним из самых родовитых людей этой страны. Пригласительным жестом граф указал на двери, ведущие из холла, облицованного цитрином, кронштейны витиеватой ковки поддерживали массивный карниз, с которого потоками складок стекали гардины редчайшей таларской парчи, с золотым шитьём, глубокого палевого цвета. Просторная гостиная встретила пришельцев теплом и ароматом корицы, не сразу заметил Тревор женщину, сидящую с ногами в кресле, на её коленях покоился фолиант в переплёте из чёрной кожи с медными углами и застёжкой, свисающей на алой ленте. Недовольно сморщив нос, отчего её лицо приобрело капризный вид, чтица отложила книгу на мозаичный столик и, шурша складками синего платья, поднялась навстречу графу и его гостям. Несколько смутившись, де Гаррофа протянул руки к даме и поздоровался:
- Доброго расположения духа, не-лэр. (устойчивое выражение «нэ-лэр» переводиться как, «моё сердце», обычно это фраза однолюбов, раз и навсегда нашедших свою половину)
Женщина, оказавшаяся супругой добродушного хозяина, так своевременно пригласившего Тревора и его подопечного в дом, нахмурилась, сложив руки на груди, раздражение расходилось от неё волнами, ощутимыми настолько, что ребёнок спрятался за своего «дяденьку» крепко вцепившись в Тяпу.
Нельзя было назвать графиню де Гаррофа красавицей, но, несомненно, благородной крови в ней было по боле, чем во многих светских львицах. Болезненно-бледная кожа, прямая спинка носа, с чуть заметной горбинкой, глаза чересчур большие, надменно выступающая нижняя губа, всё это не добавляло ей привлекательности, но и не заметить нельзя было её, в глубине синих глаз обхватив провалы зрачков, мерцали расплавленным золотом окружья, водопад волос странного оттенка, ближе к меди, придавал лицу наивность, чем хозяйка всего вышеперечисленного без зазрения совести пользовалась.
Сплетницы наперебой судачили о том, что не мог красавиц граф, богач и обходительный кавалер добровольно в жёны взять – это, под «это» понималась Аннерлер в девичестве княгиня Моррангер, ныне де Гаррофа.
А была Аннерлер наёмной убийцей, почётным магнификом Теней, убийцей ядов и стилетов.
Граф ждал громов и молний. В способностях своей благоверной ввергнуть в ужас даже Гончего, он не сомневался. Резко развернувшись к ширме, на деревянный каркас которой был, натянут легендарный шёлк, графиня гневно фыркнула:
- Дариан, Вергал, Царот, хватит прятаться, думаете, я не слышу, как вы шуршите?! Все вместе, быстро ко мне! А ты? – указующий перст упёрся в широкую грудь Эллэррана, к которому бесшумно, но от того не менее стремительно скользнула странная женщина – Не стыдно тебе так с гостями обращаться? Они устали, голодные, в ссадинах и синяках, а ты мне их представляешь? Нашёл время для этикета!
Завершив эту гневную руладу Аннерлер присела на корточки, рядом со слегка остолбеневшим Трэвором и протянула руку мальчику:
-Иди сюда, милый, как твоё имя?
Малыш сделал к ней шаг и вложил в бледную ладонь свою маленькую ручку, вопрос его огорошил, внимательно посмотрев на графиню, он засмущался и прошептал:
- Не знаю… А вас как?
Умилить магнифика теней было сложно, но у мальчика получилась, подхватив его на руки Аннерлер развернулась спиной к Гончему и своему мужу, бросила через плечё:
- Я займусь ребёнком, а ты, нэ-лэр, будь любезен покажи гостю его комнату и пусть он будет готов к ужину. А вы трое за мной, быстро!
Последняя реплика отнеслась, к тем, кто по выражению графини «шуршал» за ширмой. Все трое были уверены, что абсолютно бесшумны, особенно способность Аннерлер определять местоположения спрятавшегося существа, нервировала вампира, который даже не дышал, а она ему как-то заявила, что он сопит, как стадо вепрей в дубраве в период созреванья желудей. Ещё одним оскорбленным и опознанным был наследник рода де Гаррофа, Дариан Вентура Альберт Ферагон и Аронгерра. Он тоже полагал, что достаточно искушён в науке бесшумности, но матушка постоянно его в этом разубеждала, ещё и отец оборванцев каких-то приволок, очень не понравился наследничку, ребёнок который так приглянулся матери, мальчик был не на много старше его самого и что так с ним возиться юный граф не понимал. Нет, он не мог пожаловаться на то, что Аннерлер уделяла ему мало внимания, внимания было достаточно, но признаться себе, что он приревновал мать к кому-то там, сил не находилось. Царот же к произошедшему отнёсся философски, вежливо поздоровался с хозяином дома, кивнул гостю и пошёл вслед за графиней. Его спокойствие легко объяснялась тем, что он был некромантом порога, рода Безликих и его не могло раздосадовать произошедшее, а находился он здесь, на правах учителя юного Дариана, в котором бурлила сила смерти.
Неожиданно спокойная ночь, ни облака на небе, ни тумана, который бы обвивал могильные плиты, ни ветра. Ледяные иглы звёзд пронзили бархат ночного неба, новолуние во всём своём великолепии раскинулось над Арентовиилом. Городское кладбище в такое время не являлось любимым местом прогулок горожан, но, тем не менее, у одной из могил стояли двое мужчин, лунный свет искрился на светлых волосах, днём золотых, а сейчас словно припорошенных инеем и тускло сиял в чёрных, тихо звучали речи.
- Вот тут, Вергал, он и похоронен. Аннерлер мне кажется, обезумела от горя, утверждает, что он жив…нет даже не так, что он мёртв, но жив…
Вампир тёр тонкими пальцами подбородок и молчал. Не ожидал, ни кто не ожидал, подобного развития временной петли. Как? Те двое, что были с Дарианом в его последние минуты, не могли толком объяснить, причину его смерти, повреждений на теле не обнаружили даже лучшие специалисты, да была шишка на затылке, следствие удара доской, несколько мелких царапин и всё, ни одно из этих ранений не могло привести к летальному исходу. И, тем не менее, самый талантливый Генеральный Некромант за всю историю Арентовиила был мёртв на столько, что даже вызвать его душу не получилось, а спиритист который вызвался на это благородное действо, чуть было не отправился вслед за Дарианом. Его держали. Крепко. Но было это ещё до приезда виконта, теперь, же вампир никогда не живущий, волею судеб, ставший другом семьи де Гаррофа, пытался побороть чувство ужаса, стоя на краю могилы своего крестника. Ужас этот - только жалкий отголосок того, что был здесь испытан, совершенно не давно. Закрыв глаза, Аррканаарр попытался почувствовать. Эллэрран выжидательно на него смотрел.
В прозекторской ярко горел свет, отражаясь в глазах трупа возлежащего на секционном столе. Осмотр показал, что причиной смерти является серебряная цепь с шиповаными звеньями вбитая в горло жертвы. Виновница гибели лежала рядом с убитой, матово отсвечивала, на металле чернели наросты запёкшейся крови. Накинув на кадавра простыню, Александра устало вздохнула и занялась привычной обработкой перчаток и инструментов, сегодня был тяжёлый день, много вскрытий, да и отдел смертей не давал покоя, требуя заключения как можно скорее. Труп утром уберут санитары.
Остывший чай помог взбодриться и Кэрт, которую никто дома не ждал, поплыла по волнам своих мыслей. Где-то вдалеке скрипнула входная дверь, шаги, ровные, спокойные спугнули тишину. Патологоанатом прислушалась, ночной гость стоял за дверью в приёмную. В воздухе возник сладковатый аромат тлена.
Аккуратно отворил дверь, чтобы не своротить стоящий за ней ящик картотеки, Тарнор плавно перетёк из коридора в свой кабинет. Правда называть это помещение кабинетом получалось с трудом, комнатушка три метра на два с половиной, куда кто-то злой и не хороший умудрился запихать письменный стол, два стеллажа с делами, картотеку и табурет без одной ножки, больше напоминала келью, ну очень строгого послушника. Офицер вот уже третью неделю пытался добиться от руководства найти ему напарника, поскольку сам он явно не справлялся. После достопамятной истории завершившейся гибелью Дара, со всего отдела на Ковена стали сваливать паранормальщину, вплоть до таинственного исчезновения клёцок из супа. Вот и познакомился офицер с различными барабашками, одичавшими домовыми, раз даже на чердаке наткнулся на бледную немочь и еле унёс от неё своё нижнее обмундирование. Тарнору конечно льстило, что его выделили аж в целый отдел, но гийнер вас побери, работать было невозможно, даже должной экипировки не было. Вот сегодня, правда, ему сказали, что инквизиция снизойдёт до Департамента Законности и Порядка, прислав своего человека, но свежо придание.
Кое-как, умостившись на шаткой конструкции гордо звавшейся – табуретка, Тарнор открыл первую попавшуюся папку. Так-так и что тут у нас: пропал ребёнок...второй за неделю…цепочка крови на пустырь… группа крови…следов борьбы нет…свидетелей нет. Не вставая, Ковен дотянулся до форменного плаща дождевика, в планшет на бедре впихнул дело, проверил, взял ли оружие, жетон и бутерброды, после чего намертво замуровав дверь кабинета, в окно ушёл за консультацией.
Вергал открыл глаза, с иронией посмотрел на Эллэррана и сообщил:
-Друг мой, могила пуста.
Александра встала, из кармана извлекла пистолет с серебряными пулями, торжественно вручённый ей Ковеном и, заняв позицию наискосок от двери, так чтобы первой увидеть входящего, замерла. Тот, кто так не аппетитно пах всё же решился войти, скрипнула дверь, впуская до ужаса грязного Дариана, ну или что-то на него похожее. Работа патологоанатомом способствует развитию стойкости и выдержки, поэтому Кэрт не завизжала, не выпустила из рук оружия, а вежливо поздоровалась:
- Вечер добрый, граф, чем обязана стол неожиданному визиту?
Прижизненная мимика никуда не делась, правда тяжело вздохнуть у бывшего генерального некроманта не вышло, но вот закатить глаза и цокнуть языком он себе позволил:
- Право леди вы меня не разочаровали, действительно, что ещё можно сказать полуразложившемуся трупу, зашедшему к вам на огонёк, кроме: вечер добрый. Я, конечно, не брюзжу, но подумайте сами, как вечер может быть добрым для меня?
«Смерть дурно повлияла на его характер. Ладно, главное, что я не предложила Дару чая.» - решила Кэрт, беглый осмотр показал, что про разложение граф не преувеличил, он сделал полный оборот вокруг своей оси, позволяя рассмотреть трупные пятна и липкую слизь покрывшую кожу, ну и пах он соответственно.
- Нравиться? - вновь заговорил оживший – Мне вот интересно, когда начнется тление голосовых связок, я что языком жестов изъясняться буду? Хммм, я его, кстати, и не знаю.
Не теряя времени Александра, схватила разговорчивый труп под ручку, запихивая пистолет обратно в карман, и поволокла вниз в ледник, решение было по истине мудрым. Пригласительным жестом патологоанатом предложила Дару сесть, чем тот не преминул воспользоваться.
- Рассказывайте.
Велела она. В глубине души, ну или что там осталось, Дариан не переставал восхищаться волей этой женщины, он представил на её мести свою матушку и даже усмехнулся, вопль графини был бы слышен во всех трёх измерениях. С удобством устроившись на глыбе льда и закинув ногу на ногу, граф заявил:
- Вы бы оделись, тут знаете не курорт, а рассказ я чувствую, затянется.
На старом пустыре, давно была помойка, туда со всей контрады паука свозился мусор. По слухам в этом месте раньше был сад дивной красоты, зелень всеми оттенками изумруда сияла здесь, ковром расстилались цветы и пели птицы, о которых этот город успел забыть. Сад принадлежал травнице, которая была обвинена в колдовстве и уничтожена вместе со своей усадьбой. Деревья были срублены, пни выкорчеваны, трава и цветы пожухли, птицы исчезли, что случилось с самой женщиной неизвестно. Дети любили играть среди хлама, который возвышался, образуя зубчатые стены и башни, здесь было удобно прятаться. Но всё чаще стал слышаться зовущий шепот, от которого мурашки ледяными лапками касались спины, и нельзя было не откликнуться. Уже двое ушли на зов.
Темнота. Сколько давалось ей определений, но каждый раз, когда она окутывает тебя, ты заново даёшь ей определение. Моя темнота была давящей, душной, трудно было пошевелиться. Тело не чувствовалось.
Гроб. Я лежал в гробу, зрение, на которое я, должен сказать, в жизни не жаловался, не подвело меня. Нда, мои дражайшие родственнички не поскупились и отправили своё чадо в последний путь с шиком и помпой. Внутренняя часть гроба была обтянута бархатом весёленькой лимонной расцветки в бардовый цветочек, боюсь представить, как снаружи выглядело моё последнее пристанище. Меня нарядили в строгий чёрный костюм, наконец, мама исполнила свою мечту, при жизни я бы это не одел. Вдоволь на возмущавшись вероломством родной матери, воспользовавшейся беспомощным положением своего сына, я решил, что графам долго стенать, не положено и принялся извлекать себя на свет дневной, ну или мрак ночной, это уже роли не играло. Способности мои остались при мне, уровень силового резерва колебался на отметке: бак полон.
Земля - стихия, которая не желает расставаться с тем, что получила, сложнее забрать, что-либо лишь у огненного драка, отпустила меня неожиданно легко. Погода опять не порадовала, хотя, что вообще может порадовать свеженького мертвеца, вопрос риторический. Я не чувствовал ничего, не холода дождевых жал, не то как вода по мне стекала, тело оставалось мёртвым. Тот, кто поднял меня, обладал странным чувством юмора, вот ирония так ирония, теперь бы понять это кому понадобился совершенно свободный в поступках труп, моей во всех отношениях замечательной персоны, свободный по тому, что давления даже минимального, которое может быть при контроле любой силы, не ощущалось. От размышлений некроманта отвлёк, тонкий шлейф едва заметной мортовистигии. След силы смерти (в конспекте по «классификации силовых проявлений смерти» сокращённый как 3-С) таял неохотно, кладбище было вотчиной госпожи Вечного сна и силы её здесь были неисчерпаемы, но пепельная аура пусть и подпитывалась кладбищенским излучением была совершенно не узнаваема для Дара. Граф отмёл вариант, что он мог забыть классификацию ибо своей памятью, как и всем прочим гордился и надо сказать не зря. Стоят у своей же могилы не имело смысла, и некромант побрёл по пристанищу, которому не удалось стать для него последним. По прижизненной привычки, восставший на ходу, сунул руки в карманы промокших брюк, пальцы потерявшие чувствительность обнаружили там нечто классифицированное как бумага. На свет божий было извлечено письмо, но чтобы быть исторически верными скажем, что это был клок мокрой целлюлозы с каракулями всё ещё подлежащими прочтению, не смотря на то, что они весьма размокли. Записка гласила следующее: «Дорогой, если ты воскреснешь или как там это по твоему называется, возвращайся домой, но не попадись на глаза папе, это может быть для него шоком. Целую мама». Да – подумалось Дару – Этой женщиной трудно не восхищаться…
Шипение испаряющейся воды и спина мертвеца приняла на себя импульс огня, в народе именуемый жар, неупокоище покачнулось и рухнуло в раскисшую почву. Кладбищенский сторож профессия, в общем, то спокойная, но только не в Арентовииле. Город, построенный на мертвых источниках, храмах низложенных богов и месте захоронения двух армий уничтоживших друг - друга не способствовал упокоению. Сторожей специально обучали и нынешний хранитель, не самый лучшей ученик, радовался, что досталось ему распределение на Центральное городское кладбище, образованное не давно и весьма спокойное. Мертвецы шатались здесь крайне редко, а из нежити приходило только то, что свежей мертвятинки не прочь отведать, а оно легко изничтожалось, вот на Чумном кладбище работал без сна и отдыха специалист.
Дариан не ожидал такой бестактности как огонь в спину и весьма не эстетично навернулся в лужу, распугав её обитателей – головастиков нефритового ирага. Взбаламученная грязь щедро залилась в рот и нос, благо вкуса не ощущалась, приподнявшись, сквозь завесу волос граф разглядел атакующего и поразился, оказывается, он видел жизненную ауру, что было особенностью высокоорганизованной нежити.
Вместо того чтобы загореться и истлеть кадавр сел, фыркнул и хлопнул ладонью по земле рядом с собой, почва вздыбилась и волной ринулась на сторожа, тот даже не успел дёрнуться или вызвать по осколку помощь. Там, где только что стоял человек, красовался симпатичный холмик, очень напоминающий могильную насыпь. Дар поднялся, отряхнулся, размазав грязь по костюму, идти, было определённо не куда, вариант родного дома отсох и отпал. Нет, графиня, конечно, будет счастлива, но отца определенно должна прихватить икотка, он на раздавленного комара то с ужасом смотрит, а тут труп сына в гости пожаловал. Холмик зашевелился, и некромант резвой трусцой поспешил скрыться за ближайшим постаментом, сторожа он слегка присыпал, чтоб тому не удалось его рассмотреть, не хватало ещё инквизиторской облавы.
Мертвяк оказался не мухры-хухры, а колдуном, лич ступени этак третьей. Своё погребение сторож Центрального кладбища отложил, и с руганью начал выбираться из-под мокрой земли, похож он был как раз на то, от чего охранял здешние пределы – на банальное неупокоище.
Аннерлер наворачивала по комнате уже сотый круг, она считала обороты специально, это успокаивало. В очередной раз, пройдя мимо полки со своими трофеями графиня взяла смётку для пыли из перьев стального ворга, немного по обмахивала хрустальные сосуды. В изящных колбах, на медных витых подставках, застыли глаза. Да, да глазные яблоки. Раньше они принадлежали жертвам графини де Гаррофа, а теперь были лишь памятью, было их не много, всего 74 пары, 75 колба была пуста, этикетка на ней гласила: Эллэрран Фертур Алиер Дириан де Гаррофа и Аронгерра.
Бледные пальцы вертели рукоятку, выполненную из тёмного дерева, колыхались черные с мягким серебристым отливом островерхие перья. Задумчиво подержав в руках красивую вещь, женщина отшвырнула её за спину, в угол который обращал на себя внимание довольно солидным набором сваленных вещей: книг, статуэток, останков бокалов, украшений. Так графиня выражала свой протест домашнему аресту. Её сын умер пятнадцать дней назад, но она не чувствовала боли и опустошённости, которые приходят когда погибает тот, кому ты безвозвратно отдал часть своего сердца. Тяжело было смотреть на Эллэра, он был другим, он не чувствовал связи со смертью, он не убивал, он был чист. На руках же Аннерлер багровыми шрамами запеклась кровь. Одним из проклятий любого магнифика тени был дар чувствовать, мёртв или жив близкий. Дар оповещал, что её сын больше жив, чем мёртв. А вот муж не верил.
Он полностью ей доверял, но беспокоясь за психическое здоровье своей дражайшей супруги, замуровал оную в комнате, без права выхода. Двери отворялись только снаружи, что несказанно расстраивало бывшую наёмницу. Вот зазвучал упругий шаг.
-Треееээв. – позвала графиня – Открой двери.
Вежливое покашливание и приглушённый ответ.
-Не могу, госпожа, граф будет не доволен.
Жаль Дешо не мог видеть лица аристократки, сарказм, который на нём изобразился, был, не подражаем. Только сегодня утром, Аннерлер шикарно погоняла мужа, по кабинету швыряя в него всё, что могла поднять, вдобавок сильно укусила его за шею, когда Эллэрран собирался примирительно её поцеловать. Конечно, это было свинство с её стороны, но, во-первых, он слишком разозлил сие хрупкое создание, а во-вторых, ей просто хотелось его кусить, но повода, ни как не находилось. В общем, скандал получился на славу, что-что, а скандалить эта особа любила и умела.
- Тревор, не говори глупости. Недовольна буду – я, а Эллэра беру на себя.
@настроение: Лики смерти
@темы: проза, нда..., впечатления
-
-
22.06.2009 в 16:27-
-
22.06.2009 в 16:44-
-
22.06.2009 в 17:33-
-
22.06.2009 в 21:44-
-
22.06.2009 в 22:01-
-
22.06.2009 в 22:03-
-
22.06.2009 в 22:23-
-
22.06.2009 в 22:25-
-
22.06.2009 в 22:29-
-
23.06.2009 в 06:31-
-
23.06.2009 в 08:17-
-
23.06.2009 в 08:21